«Это всякий может...» Но откуда все-таки у такого мат-ленького, невзрачного на вид человека столько мужества, железной выдержки, хладнокровия и терпения?
А Попов!.. По нему, конечно, сразу видно, что он человек сильный и здоровый! «Здесь только кожа, кость цела!» Ведь именно так он сказал о своей страшной ране. Да, такой человек, пока у него целы кости, будет считать себя готовым к борьбе!.. А что же это он, Фокин, хуже других, что ли? И курить ему хочется больше, чем другим, и боль у него острее, чем у других... Не такой он разве, как все, советский человек?
Фокин мучился, досадуя на свою слабость, но ему очень не хотелось, чтобы об этом догадались другие.
Калмыкову распахнули полы шинели, расстегнули гимнастерку, обнажили покрытую буйной растительностью, могучую грудь. Но Калмыков ничего этого не знал. Это было еще страшнее. Лучше бы он кричал, бился, ругался, чем так вот лежал, ничего не чувствуя, ни на что не реагируя. Скрывая собственное чувство страха и стараясь хоть чем-то помочь Калмыкову, друзья топтались возле него, только мешая друг другу. Вдруг Калмыков с огромным усилием, медленно приподнял свою могучую руку, и его широченная, с толстыми, узловатыми пальцами ладонь упала на грудь. Глаза были закрыты, он тяжело и глубоко дышал, высоко вздымалась грудь. Порой его дыхание становилось ровнее, и он начинал быстро-быстро, но беззвучно шевелить губами. Никто не понимал, что с ним. Ни ссадин на теле, ни ран видно не было. Лицо и руки сильно отекли,
— Не мучайте его,— взволнованно прошептал Иванов.— Расстегните ремень на брюках, чтобы не давил, и до утра...
Ремень распустили и тихо, на цыпочках, отошли от него.
— А я ведь, кажется, тоже человек! Такой же совет ский человек, как все,— неожиданно громко провозгла
сил Фокин.— Или я все время так и буду лежать без помощи? — перешел он на жалобный, обиженный тон.
— Так вы же сами...— попыталась Даша что-то растолковать ему, но Иванов замахал на нее рукой:
— Срочно окажите помощь товарищу капитану!
— Мы же к вам и идем, товарищ Фокин! — нашелся Тогойкин.
Девушки принялись раздевать Фокина. Он морщился, жмурился, кусал губы, тяжко стонал.
На левой лопатке они увидели продолговатую опухоль. Судя по всему, там была трещина. Других ран не обнаружили. Фокин был этим обстоятельством смущен и обескуражен, даже обижен.
Всепонимающий и всевидящий Иванов, видимо, тотчас догадался о его состоянии и, хотя ранение Фокина никто не счел пустячным, все-таки тихо сказал:
— Внешний вид раны ни о чем не говорит... Все могут определить только врачи...
— Теперь послушай,— Даша вплотную подошла к Тогойкину. Она нахмурилась и не сразу заговорила. Но, очевидно решившись, Даша задрала голову, уж очень она была мала ростом, и строго спросила его по-якутски:— Ты ходил до ветру?
Тогойкин, у которого Даша обычно вызывала невольную улыбку из-за своего росточка, нарочно всегда стоял перед ней навытяжку, однако сейчас от неожиданности он даже сгорбился:
— Да ты что?
— А то, что ты слышишь! О лежачих ты подумал?
— А что я должен...
— Найди сейчас же какую-нибудь посудину! Понял? Фокин поднял голову и гневно уставился на них:
— Я прошу вас, товарищи, говорить по-русски... Катя знала, о чем идет разговор у Даши с Николаем, и потому даже замахала руками на Фокина:
— Ну, товарищ капитан, ну, а если ей неудобно при всех об этом говорить... Для вас же она просит.
— Понять-то я понял, да не так-то это просто,— задумчиво проговорил Тогойкин и, не обращая внимания на Фокина, вышел.
Его ждал Вася Губин.
— Что там у вас?
— Оказывается, мы с тобой кое о чем забыли... Вася успокоил Николая, сказав, что имеет понятиео таких вещах, что ему приходилось лежать в госпитале и он покажет, как приспособить для. этого дела консервную банку.
Так прошел первый день.Наступила темная-темная ночь. В таких, случаях: говорят—ни зги не видать. Решена было дежурить по двое — парень до костра,., девушка возле раненых; На фактически никто не спал.
У Коловоротова разболелось колено.. Стоило ему вздремнуть, прислонясь к стенке, как он просыпался от боли. Эдуард Леонтьевич Фокин храпел на все. лады, но тоже часто просыпался и начинал стонать. Иногда он пугал, всех неожиданно громким возгласом; «Самолет! Слышите, самолет!» Бедняга Калмыко дышал натужно, с тяжелым хрипом. Попов часто и горько вздыхал. Вася Губин все старался найти удобное, положение для своей сломанной, руки, но ему это явно не удавалось. Поэтому он часто вставал и выходил наружу.
Тогойкину и, Губину пришлось среди ночи заняться заготовкой топлива. Чтобы никого не беспокоить, они нарочно отошли подальше, пересекли по глубокому снегу поляну, наломали сучьев и в несколько приемов волоком перетащили их к костру. Вася Губин с подвешенной у груди рукой все время ходил за Тогойкиным, стараясь ему помочь.
Посидев у костра, парни вернулись к своим. Обе девушки стояли у выхода, переминаясь с ноги на ногу.
И, хотя они обрадовались Николаю и Васе, Даша, по своему обыкновению, встретила их недовольным ворчанием:
— Вы где это пропадали?
— Мы не пропадали, мы с .костром возились. — А почему так долго?
— Потому что топливо кончилось...
Парни хотели было войти в самолет, но Даша остановила их:
— Постойте немного здесь.
Тут обе девушки выпрыгнули и побежали за самолет, не отрывая глаз от двух снежных могил.
— Боятся,— шепнул Вася.
— Как видно, да,— тоже шепотом ответил Николай.— Не подавай виду, что мы догадываемся. Завтра перенесу подальше...
Парни почему-то отвернулись друг от друга и глубоко вздохнули.
Девушки вернулись, и они все вместе вошли в самолет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102