Иль о том,что случиться не может уже.
Лишь бы озеро вашей души не мутилось
Да надежды, как птицы, парили в душе...
Перестукивали на стыках рельсов колеса. А мы словно видели перед собою миниатюрную девушку. И ее большую мечту о счастье. О празднике души. И еще вспомнились люди, с которыми повстречались в городе близ озера Ханто. А вода там такая светлая-светлая, что отражается в ней, как в зеркале, вся Волчья высота. Озеро, в котором отражают светлые души взошедших на эту высоту людей.
Стучат колеса.
А где-то, на 63-й параллели, между двумя северными автономными округами — Ямало-Ненецким и Ханты-Мансийским — остался позади совсем юный приполярный город.
Небольшой город на огромной земле.
И ЕЩЕ РАЗ — О НАСЛЕДНИКАХ ЗЛА
Размышления во время и после поездки в центр Европы
Случилось так, что во время работы над политическим романом «Полынь чужбины» у нас возникла необходимость снова побывать в Чехословакии: надо было еще и еще раз пересмотреть эмигрантские архивы, пройти по следам героев книги — Прага, Хеб, Соколово, Карловы Вары, пограничные
районы ЧССР.
Перед самой поездкой в Чехословакию один из авторов, находясь в Нью-Йорке, записал в свои американские тетрадки беседу с одним из бывших судетских немцев, так сказать, злобно-классическим эмигрантом, которого пригрела Америка. Встреча произошла совершенно случайно, в кулуарах очередной сессии Генеральной Ассамблеи ООН (подробно о ней рассказано в книге «Свобода для волка»). Однако
эта случайная встреча имела непосредственное отношение к нашему предполагаемому путешествию по Чехословакии для сбора материалов об эмиграции.
Думается, стоило напомнить о ней, но, главным образом, вспомнить о том, что было позже - во время и после поездки в центр Европы.
Решив снова вернуться к событиям, о которых шла речь в предыдущем политическом романе, авторы хотят, не по вторяясь, дополнить свое повествование ставшими известными некоторыми историческими фактами.
Итак, с одним из сотрудников Секретариата ООН, киевлянином, который уже несколько лет провел в Америке, мы любовались замечательными произведениями искусства разных стран, присланными в подарок штаб-квартире Организации Объединенных Наций. В одном из холлов — скульптура бога Посейдона, найденная археологами на земле древней Эллады; на стене, слева от центрального входа,— самый большой в мире ковер ручной работы «Мир», подаренный народом Бельгии; а справа — два панно кисти бразильского художника К- Портинари «Война и мир»... Живописные полотна, древние скульптуры, уникальные фарфоровые вазы
Уже был первый час ночи, и Анатолий (так звали сотрудника Секретариата ООН) предложил подняться на второй этаж в салон для делегатов.
Там и состоялось, как помнит читатель, наше случайное знакомство с нацистом, бывшим гейнленовцем господином Гауптманом. И разговор с этим престарелым нацистом в Нью-Йорке всплывал в памяти, когда мы в Чехословакии (точнее — в Западночешской области) еще раз пошли, так сказать, по следам герра Гауптмана.
Скажем сразу: помнят там до сих пор черные дела и гитлеровцев, и гейнленовцев.
Фашисты терроризировали край. На чешской земле чехам запрещали говорить по-чешски. Немецких коммунистов гейнленовцы похищали и через границу передавали гестапо Одна провокация сменяла другую. Вскоре гитлеровцы, которым мюнхенское предательство развязало руки, прирезали Судеты к рейху. Западные союзники, как они сами тогда писали, не собирались ради чехов «пожертвовать хотя бы одним солдатом». От помощи Советского Союза буржуазная Чехословакия сама отказалась. И этим поставила крест на своей государственной и национальной независимости. Через полгода гитлеровцы «проглотили» то, что оставалось от страны.
После разгрома фашизма этот исконно чешский край — в соответствии с Потсдамским соглашением — был возвращен Чехословакии, а коллаборационисты, фашистские пособники, выселены.
Есть у пограничников такое профессиональное выражение —«напряженная граница». Так вот, эта граница никогда не была спокойной. Через нее пытались и пытаются прорваться диверсанты и агенты. Над ней были проведены бандитские операции «Просперо» и «Вето», в ходе которых западные спецслужбы забросили в Чехословакию армады воздушных шаров с миллионами листовок. Через эту границу и сегодня пытаются провезти эмигрантскую и реваншистскую литературу, порнографию, контрабанду.
Командир КПП майор Карел Жит показал целый склад: эмигрантские журналы, реваншистские газеты, клерикальные издания...
— За год мы задерживаем более двух с половиной тысяч печатных материалов, на полтора-два миллиона крон контрабанды.
В обычных конвертах, обычным путем из-за границы идут довольно странные письма. Одно из них в двух экземплярах, на чешском и немецком языках, отправил некий Карл Дитц — Д 8000, Мюнхен-60. Ответ, как сообщила разноязычная надпись на конверте, был заранее оплачен.
Само письмо представляет собой типографский бланк («формуляр В») с разными вариантами послания. Варианты берут в расчет возраст отправителя письма.
«Я был вынужден (мои родители были вынуждены) в 1945 году покинуть наш дом». Слова «я был вынужден» в этом письме вычеркнуты. На свободной строке вписан адрес.
Далее опять идет типографский текст: «При этом я должен был оставить дома все свое имущество. Главное: мебель, музыкальные инструменты, домашний инструмент, оборудование мастерской». Вычеркнув из стандартки все, кроме мебели, Карл Дитц сообщил, что мебель досталась ему по наследству от родных — Карла и Марии Дитц. И Национальный комитет обязан, дескать, беречь оставленное имущество, уведомить, в каком состоянии оно находится и как он, Карл Дитц, может своим добром воспользоваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133