– Ты врешь, – сказал он, указывая пальцем на Катрину. – Не может быть, чтобы ты не предложила ему встретиться или не начала флиртовать с ним, и он…
– О, мне так стыдно, – сказала Катрина, смеясь. – Откуда ты знаешь?
– Прошло столько лет, а ты все еще трогаешь себя за волосы, когда врешь! – сказал Гершвин.
– У меня есть кое-что поинтереснее, чем Колин Бирч, – сказал Пит. – Я ехал со своей бывшей женой и ребенком на поезде, чтобы навестить маму в выходные, и посмотрел на пассажира напротив, и угадайте, кто это был?
– На какой станции вошел этот человек? – спросил Гершвин.
– Что значит, на какой станции? Какое это имеет значение?
– Это может быть подсказкой, – сказал Гершвин.
– Хорошо. Этот человек вошел в Вулверхэмптоне.
Я не помнил никого в нашей школе, у кого могли бы быть какие-либо контакты в Вулверхэмптоне.
– Не знаю, – сказал я наконец от имени всех озадаченных лиц за столом.
– Дэвид Кут! – сказала Катрина.
Дэвид Кут был самым понтовым парнем в школе (его отец был владельцем «Кут Уайн» – сети винных магазинов), и, скорее всего, он даже не слышал такого названия – Вулверхэмптон не то чтобы бывал там.
– Мне всегда было любопытно, что с ним стало, – сказала Бев. – Мы с ним немного развлеклись на шестнадцатилетии у Рут Хеннэси. Он был довольно смазливым, насколько я помню.
– Смазливым? – с негодованием переспросила Джинни. – Дэвид Кут? Ни за что! Кстати, помните, какие слухи про него ходили? Что у него три соска.
– У него не было третьего соска, – возразил я.
– И ты в этом уверен на все сто? – спросила Джинни.
– Бев, помоги мне, – сказал я в отчаянии. – У него же не было третьего соска, правда?
– Откуда мне знать?! – сказала Бев. – Мы с ним целовались всего минуть десять, и он попытался поставить мне засос, а потом его развезло до безобразия. Но прежде чем вы что-то скажете, должна вас уверить, что это никак не связано со мной, а только с бутылкой кока-колы, которую он принес с собой.
– Его что, от колы развезло? – спросила Катрина озадаченно.
– Не от колы, – ухмыляясь, ответила Бев. – Но полбутылки виски его папы, которые он перед этим вылакал, вполне могли как-то на это повлиять.
– Э-э-э… – сказал Пит. – Я, кажется, что-то рассказывал. Ну ладно, раз меня так грубо прервали, то скажу сразу, что напротив меня в поезде сидела… Фэй Чеймберс!
Последовала долгая пауза, во время которой все смотрели друг на друга, пытаясь вспомнить, кто это такая.
– Коротышка со светлыми волосами? Которая всегда тусовалась с Лиз Махер?
– Ты говоришь про Анетту Ролсон, – сказала Бев. – Кстати, я недавно встретила Ника Холла – такой краснощекий мальчик, который всегда ел в классе свои бутерброды, – на заправке на выезде из Шеффилда. Так вот, его сестра училась в университете с Анеттой, и она уже врач или медсестра, или секретарь врача. Что-то связанное с больницей… или ветлечебницей. – Она остановилась, застеснявшись, что привлекла всеобщее внимание к такому ерундовому рассказу. – Снова передаю слово тебе, Пит.
– Спасибо, – сказал он недовольно. – Фэй Чеймберс из одного выпуска с нами, и ей еще хорошо давалась математика – она три года подряд выигрывала олимпиаду.
– Я думал, это была Джейми Мэннинг, – сказал я специально, чтобы его подразнить.
– Следи за собой, Бэкфорд, – предупредил он. – Помни, что у меня черный пояс по игре в клинья.
При одном упоминании об этом вся мужская часть сидящих за столом вздрогнула, вспомнив, что Пит был когда-то мастером этой игры, которая заключалась в том, чтобы схватить кого-нибудь сзади за резинку трусов и потом резко дернуть ее вверх. Задница потом долго болела.
– Я внимательно слушаю, – сказал я, смеясь.
Пит вернулся к своему рассказу.
– У Фэй были темные волосы, и она была тощей, как дистрофик, и у нее не было друзей.
– «Палка-одиночка»! – в один голос произнесли Джинни, Катрина и Бев.
– Какими жестокими могут быть девочки в период полового созревания, – заметил Гершвин.
– Мы ее так не называли, – ответила Джинни. – Это Шелли Хит так ее звала.
– Шелли Хит, – сказала Катрина. – Ну, это была настоящая стерва. А знаете, что она меня однажды укусила за руку из-за того, что…
– Закончи свой рассказ, Пит, – прервала ее Джинни, – пока у тебя не перегорели предохранители. Так чем сейчас занимается Фэй?
– Она – модель в журнале «Глэмор», – самодовольно произнес Пит.
– Не может быть! – сказала Бев.
– Никогда! – воскликнула Джинни.
– Да ладно! – сказала Катрина.
– Ты шутишь, – произнес Гершвин.
Когда подошла моя очередь выразить удивление, я ничего не смог сказать, потому что просто не осталось подходящих слов.
– Я спросил ее, чем она занимается, – продолжал Пит. – И она мне сама это сказала. Причем без малейшего стеснения.
– Она красивая? – спросила Бев.
– Очень, – заверил Пит.
– Может, только с мужской точки зрения? – спросила Катрина. – А что сказала твоя бывшая?
– Эми тоже сказала, что она очаровательна.
После этого игра сбавила обороты, потому что все понимали, что их истории уже не будут такими интересными, как та, что рассказал Пит. Но Катрина все-таки рассказала, что брат ее бывшей соседки по квартире тусовался с Дугласом Бертоном (тогда: все думали, что он всю жизнь будет принимать успокоительные; сейчас: радиожурналист в Кардиффе). Гершвин сказал, что случайно встретил в баре парней, которые учились на год младше нас, и они рассказали ему про нашего одноклассника Адриана Ширера (тогда: все думали, что он когда-нибудь, вооружившись обрезом, ограбит почту; теперь: заключенный, отбывающий десять лет за вооруженное ограбление). Джинни рассказала, что, когда она однажды припарковывала машину возле кинотеатра в центре города, мимо проехала Стефани Такер (тогда:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78