Графиня Канберийская за всю свою недолгую жизнь имела дюжину мужей и
неисчислимое множество любовников и постоянно избавлялась от них тем или
иным способом - как другая женщина могла бы избавиться от пары чулок.
Флана раньше не знала любви и никогда не испытывала чувств, которые были
не чужды даже жителям Гранбретании.
Но д'Аверк, щеголь и ренегат, который вечно прикидывался больным,
почему-то пробудил в ней это чувство.
Прежде графиня держалась при дворе особняком, потому что была самой
здравомыслящей из всех, кто окружал ее. Теперь она узнала любовь, не
имеющую ничего общего с эгоизмом, которым славились повелители Темной
Империи. Вероятно, ласковый, чувствительный и тонкий д'Аверк пробудил
Флану от апатии, вызванной отнюдь не отсутствием души, а напротив - ее
величием. Величием души, не желающей покориться существованию в безумном,
эгоистичном, извращенном мире короля Хуона.
Но когда графиня очнулась, она уже не могла не обращать внимания на
свое ужасное окружение, не могла бороться с мыслью, что ее возлюбленный
никогда не вернется.
Она удалилась в свои покои и стала избегать общества. Хотя
одиночество и спасало ее от общества придворных, но оно же давало
благодатную почву для печали.
По бледным щекам графини покатились слезы, и она остановила их
надушенным шелковым платком.
Служанка открыла дверь в комнату и в нерешительности остановилась на
пороге. Флана машинально протянула руку за своей маской.
- В чем дело?
- Барон Мелиадус Кройденский, миледи. Он говорит, что должен вас
видеть. По неотложному делу.
Флана надела маску. С минуту она обдумывала слова служанки, потом
пожала плечами, решив, что ничего не изменится, если она уделит несколько
минут Мелиадусу. Может быть, у него есть известия о д'Аверке, которого он
горячо ненавидит. Немного хитрости, и она сумеет выведать все, что ему
известно о ее возлюбленном.
Но если Мелиадус пожелает заняться с ней любовью? Ведь такое было не
раз. Тогда она просто отвергнет его, как это делала и раньше.
Она чуть наклонила маску.
- Пригласите барона, - приказала графиня.

3. ХОКМУН ИЗМЕНЯЕТ КУРС
Корабль быстро рассекал морскую гладь, его огромные белые паруса
вытянулись по ветру. Небо было ясным, а море - спокойным. Рулевой смотрел
на главную палубу, где стоял, вглядываясь в океан, Хокмун. Золотистые
волосы герцога Кельнского развевались на ветру. За спиной длинный вился
бархатный плащ бордового цвета. Красивое лицо Дориана Хокмуна портил лишь
Черный Камень во лбу.
На палубу поднялся боцман в оранжево-желтом костюме. Хокмун степенно
вскинул руку, приветствуя его.
- Я отдал приказ плыть вдоль побережья в восточном направлении, сэр,
- доложил боцман.
- Кто посоветовал вам плыть этим курсом?
- Да никто, сэр. Просто я подумал, что раз вы направляетесь в
Днарк...
- Мы направляемся не в Днарк. Скажи об этом рулевому.
- Но тот страшный воин - Рыцарь в Черном и Золотом, как вы его
называли, он же говорил...
Он мне не хозяин, боцман. Мы направляемся через море - к Европе.
- К Европе, сэр?! После того, как вы спасли Нарлин, мы отвезем вас,
куда хотите, и куда угодно последуем за вами. Но понимаете ли вы, какое
огромное расстояние мы должны проплыть, чтобы достичь Европы, сколько
морей нам придется пересечь, какие шторма пережить...
- Да, понимаю. Но все равно мы поплывем в Европу.
- Как скажете, сэр, - нахмурившись, боцман повернулся, чтобы передать
рулевому приказ.
Из своей каюты под главной палубой по трапу поднялся д'Аверк. Хокмун
ему улыбнулся.
- Хорошо спалось, друг д'Аверк?
- Настолько хорошо, насколько это возможно на борту этого плавающего
корыта, качающегося в разные стороны. Я и в лучшие времена страдал от
бессонницы, но сейчас мне удалось сомкнуть глаза лишь на несколько минут.
Пожалуй, на большее я и не рассчитывал.
- Когда я час назад заходил в каюту, ты храпел, - засмеялся Хокмун.
- Так значит, ты слышал, как я тяжело дышал? - поднял брови д'Аверк.
- Я старался делать это как можно тише, но дурацкая простуда, которую я
подхватил на борту корабля, вызывает определенные затруднения, - он поднес
к носу льняной платок.
На д'Аверке была свободная шелковая голубая рубашка, алые
расклешенные брюки, тяжелый широкий кожаный пояс, на котором висели меч и
кинжал. Горло он обмотал шарфом пурпурного цвета, а его длинным волосам не
позволяла спадать на лоб яркая повязка. Тонкие, почти аскетические черты
лица хранили обычное сардоническое выражение.
- Правильно я расслышал ваш разговор с боцманом? - спросил д'Аверк. -
Ты приказал направиться в Европу?
- Да.
- Значит, ты все еще надеешься добраться до замка Брасс и хочешь
забыть слова Рыцаря в Черном и Золотом? Ты ведь знаешь, что твоему клинку,
- д'Аверк показал на большой розовый меч на боку Хокмуна, - выпала судьба
направиться в Днарк, чтобы служить делу Рунного Посоха?
- Я обязан быть верным себе и своим родным и не стану служить
артефакту, в существовании которого я, к тому же, весьма сильно
сомневаюсь.
- Раньше ты не верил в силу этого клинка, - с иронией заметил
д'Аверк, - но ты же видел, как Меч Зари вызвал воинов, которые спасли наши
жизни.
На лице Хокмуна появилось упрямое выражение.
- Да, с неохотой признался он, - но я все равно хочу попробовать
вернуться в Замок Брасс.
- Но ведь невозможно узнать, в каком измерении он находится.
1 2 3 4 5 6