Я ничего больше не знаю, любовь моя… Представь, я стала идиоткой…Она не испытывает ни малейшего огорчения, напротив, ее охватывает восторг.– «Идиотка! Идиотка!», – хохочет она. Раздаются радостные крики: «Мама… Папа…»Их догоняют двое прекрасных детей, лихо пустивших своих пони в галоп.– Фульвио… Это Коризанда и Луиджи. Луиджи вернулся!..Вскрикнув от счастья, Зефирина проснулась. Комната утопала в солнечных лучах. Мадемуазель Плюш была совершенно неспособна подняться с кровати.Зефирина стала ухаживать за своей бедной дуэньей. Она смочила ей виски винным спиртом и пообещала спросить еще какое-нибудь средство у экипажа.В своей корзинке щебетала в ожидании завтрака Коризанда. Вскоре с молоком Розали вернулся Ла Дусер. С большим удовольствием Зефирина сама покормила дочь. Затем тоже выпила молока, а Эмилия тем временем пошла за самой ценной на корабле жидкостью – пресной водой, которую и принесла в двух оловянных кувшинах.Зефирина умылась. С помощью Эмилии надела платье, такое же простое, как и накануне. В туго зашнурованном корсете, с волосами, расчесанными на прямой пробор, в маленьком турете Маленький чепец.

в форме сердца, позволяющем видеть ее золотистые косы, Зефирина выглядела очаровательно.Такого мнения придерживалась Эмилия, заявив:– Сударыня сегодня утром выглядит, словно восемнадцатилетняя послушница…В сопровождении Гро Леона, порхавшего над чепцом, Зефирина спустилась прогуляться на заднюю палубу. Прежде чем сделать несколько шагов, она бросила взгляд на рангоут. На мачтах, где раздувались от ветра паруса, она увидела улыбающихся марсовых, приветствующих ее с дружеской простотой, присущей всем морякам.Зефирина несколько раз вдохнула полной грудью. В отличие от Плюш, морской воздух приободрил ее. Она привыкла к качке, которая даже стала ей нравится. Она с интересом разглядывала косяк дельфинов, следовавший за судном, когда за спиной раздался голос рыцаря Фолькера.– Ваша светлость хорошо спали?– Превосходно, мессир…– Не нужно ли чего-нибудь вашей светлости?– Ничего, мессир, только немного покоя возле этой необъятной синевы, – сказала Зефирина.Ответ был не из самых любезных. Но он не обидел рыцаря, который продолжал:– Его преосвященство приказал мне находиться в вашем распоряжении, сударыня. Что вам угодно?«Хочу спокойствия и, прежде всего, не разговаривать с вами», – чуть было не вырвалось у Зефирины.Фолькер смотрел на нее с восхищением. Под этим мужским взглядом Зефирина внезапно обрела женскую интуицию и ответила:– Что ж, дайте мне руку, мессир, и прогуляемся на солнышке.Рыцарь не заставил просить себя дважды.Они прогуливались по палубе, и после того, как были обсуждены обычные банальности, Фолькер счел своим долгом объяснить Зефирине названия всех парусов – марселя, брамселя, как малого, так и большого бом-брамселя, не забыв о швартовых и о новом парусе на бушприте…В конечном итоге беседа оказалась не лишенной интереса и отвлекла Зефирину от мрачных мыслей…Подул восточный ветер: он пришел из Африки Сирокко.

и был сухим и горячим.Рыцарь предупредительно осведомился:– Может быть, ваша светлость желает укрыться от ветра? Не хотите ли осмотреть конюшни, парадных и боевых коней?– Почему бы нет…Хорошая наездница, Зефирина понимала разницу между лошадьми для парада и для войны.Рыцарь повел княгиню на нижнюю палубу.Он так был поглощен своим ухаживанием, что не заметил, как чья-то тень проскользнула за ними.– Sangdieu! Sardanapale Проклятье! Сараданапал (фр.).

!Это каркал Гро Леон, взгромоздившись на снасти. Птица покружилась над палубой, а затем спикировала к роскошным каютам.Зефирине казалось, что они спускаются к самому килю. Фолькер показал ей все. Молодая женщина восхищалась устройством судна. Она поняла, какими пользуется привилегиями, живя словно в раю, когда увидела всех этих несчастных людей, набившихся на нижней палубе. Запах здесь стоял невыносимый, поскольку пассажиры справляли свои естественные потребности там, где их застигала нужда, и довольствовались тем, что смывали за собой, плеснув ведро морской воды.Осмотрев камбуз, отсек с провизией, молодые люди вернулись к «стойлам». Зефирина погладила Розали, которая заблеяла от радости. В следующем отсеке, освещенном через отверстия для пушек, располагалась конюшня.Перед глазами Зефирины предстало настолько отвратительное зрелище, что она отпрянула. Около сорока лошадей были подвешены к потолку при помощи ремней, пропущенных у них под брюхом. Ноги несчастных животных болтались в двух шагах над подстилкой: видеть подобную возмутительную жестокость было невыносимо.И, в довершение к этому варварству, конюхи стегали лошадей, а те вздрагивали и жалобно ржали.Зефирина пробормотала:– Почему с ними так жестоко обращаются?Фолькер не понял, о чем идет речь, а потом объяснил:– Напротив, это весьма гуманно. Лошади, сударыня, очень плохо переносят море. От качки они могут упасть или, хуже того, пораниться, поэтому мы привязываем их к потолку…– Но зачем стегать их? – возмутилась Зефирина.– Чтобы они совсем не одеревенели… Взгляните: Паша, мой боевой конь, очень доволен…И, подойдя к большому жеребцу темно-рыжей масти, рыцарь схватил хлыст, находившийся тут же на вешалке, и принялся сначала слегка, а затем все сильнее и сильнее стегать его по крупу. И в самом деле, казалось, своим ржанием конь благодарит хозяина.После этого визита Фолькер повел Зефирину в винный погреб.– Сударыня, вы мне позволите предложить вам кубок мальвазии или токайского? – Превосходное средство против морской болезни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113