После него взял слово Глад.
– Все предложения, выдвинутые на субботнем заседании, реализованы. Разработка продуктов питания, вызывающих рвоту, продолжается. Первые тесты проводились вчера. Ничего не вышло, – он хихикнул. Его каламбур был встречен ледяным молчанием.
– Я, – начал Война с важным видом, – должен был помочь в проекте «Исследование нового оружия» с какой-то дребаной статистикой. Но не успел. – Он вздохнул. – На самом деле, некогда херней заниматься.
Война шмыгнул носом, громко отрыгнул, потирая брюхо, и посмотрел на Смерть.
– А ты?
– Помимо обычных смертей – если кого-то интересуют детали, отчет можно найти в архиве – я занимался нашим новым стажером. – Все посмотрели на меня так, что внутри змеей свернулся страх. – Детали я изложу в субботу, пока только скажу, что все у нас идет более-менее гладко. Верно?
– Не знаю, – сказал я честно. Но взгляды, устремленные на меня со всех сторон, требовали расширить ответ. – Я просто не знаю, как это – менее гладко.
Вопрос Смерти застал меня врасплох – я, как обычно, витал в мыслях. От привычек, приобретенных в гробу, сразу не избавишься.
На этот раз я размышлял над тем, что вычитал вчера о Гадесе. Едва за Смертью хлопнула дверь, я проковылял к столу и открыл Библию. С волнением и нетерпением отыскал нужный стих. В нем говорилось: «И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя «смерть»; и Гадес следовал за ним». Просмотрев остаток шестой главы Откровения и пролистав затем всю книгу, я не нашел больше ничего полезного.
– Ясное дело, – продолжил Смерть, – к концу недели мы будем располагать большей информацией, и полный отчет я смогу предоставить только в субботу, вместе с финансовой сводкой. – После этих слов кольцо испытующих глаз наконец разомкнулось. – Далее: реорганизация системы регистрации документов. В настоящий момент Шеф осуществляет перенос документов из архива в офис на третьем этаже и готовит их к записи на цифровые носители. Предположительно это займет два года, после чего каждое Жизненное Досье перед использованием будет проходить через руки Шефа, вместе с дополнительной информацией, если таковая будет иметься. Впредь каждый Отчет о смерти будет передаваться непосредственно Шефу и подшиваться к соответствующему Жизненному Досье. Ни один документ теперь не будет пущен в оборот без личной визы Шефа, а все используемые файлы необходимо вернуть в течение десяти недель. Ожидаемые практические результаты от внедрения этой системы таковы: значительное сокращение бумажной работы, повышение оперативности в соблюдении сроков, более эффективное использование средств, заметное уменьшение числа ошибок и удобный график нагрузок для каждого из нас.
* * *
В жизни после смерти, как и в любой жизни, бывают минуты смертельной скуки, а внимание зомби – более неустойчиво, чем чье бы то ни было. Пытаясь взбодриться, я перенесся в мыслях к Эми, в кафе у автобусной станции и в тот момент, когда я перевернул фотографию.
Я не люблю делать предвзятые выводы, но в этом случае все же не удержусь: муж Эми выглядел настоящим уголовником. На паспортной фотографии любой человек может сойти за преступника (особенно если у него хватило ума сняться на белом фоне), но при любом освещении этот тип оставался бы тупым узколобым громилой. Он имел квадратную челюсть, бычью шею и набриолиненные волосы. Всю левую щеку от уха до кончика рта рассекал шрам. Отвратительно маленькие и непроницаемо черные глазки глубоко посажены, как у примата. Смуглое лицо, трехдневная щетина, сломанный нос. Он даже носил золотую коронку. Конечно, я ревновал – ведь его, а не меня, предпочла Эми.
– Мне нужны дополнительные детали, – сказал я, сдерживая желание съязвить. – Имя. Возраст. Где работает. Кто его друзья. Когда уходит с работы.
Эми кивнула.
– Все что угодно. А зовут его Ральф.
О господи! Ральф… Ральф и Эми. Божий дар с яичницей. Что она в нем нашла? Мужик, от одного имени которого несет блевотиной . Я хотел вернуть фотографию, но она отвела мою руку. Тогда я положил снимок во внутренний карман пиджака, где он так и пролежал семь недель вплоть до самой моей смерти.
– Да, и еще… Ты должна решить, насколько полную информацию хочешь получить. Правда может оказаться менее приятной, чем ты ожидаешь.
Она засмеялась.
– Что может быть неприятнее того, что я уже знаю.
Эми назвала имена, обозначила ряд ключевых деталей, и мы договорились встретиться ровно через неделю, чтобы наметить схему расследования. Она улыбнулась на прощание и пожала мне руку. Ее пожатие было очень мягким, почти детским, но это прикосновение меня словно обожгло.
На следующей неделе я забыл свои кольца и «Энциклопедию всякой чепухи» и посвятил все время стучанию по клавишам и скрипению ручкой. Пару грязных фактов я раскопал благодаря полицейским контактам отца, перешерстил не одну национальную базу данных преступников, просмотрел газетные подшивки, выискивая информацию о лицах и компаниях, упомянутых Эми. Поначалу ее муж казался любителем, обыкновенным жуликом. Скупал недвижимость в центре города, несмотря на то, что находился в черном списке должников по всей стране и ни один банк не выдал бы ему кредита. Занимался импортом вин, но вино, судя по всему, прикрывало более прибыльный и определенно незаконный бизнес. Был связан с полудюжиной мелких лондонских фирм, не подавших за последние десять лет ни одной налоговой декларации. Но при всей несомненной причастности к криминальным сферам у него оказалось только две судимости. В первом случае выплыли какие-то смутные делишки с местечковой мафией, шайкой новоиспеченных бандитов, чьи интересы простирались от наездов на ларьки торговцев кебабом до выдачи ссуд студентам под грабительские проценты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77