– Темная история. Сначала казалось, что это дело зубов Цербера, но не все так просто. Кто-то его натравил. – Он понизил голос: – Смерть Гадеса не любил. Не выносил, что тот ходит за ним повсюду. Шкода в то утро приготовил медовый пряник с маком. Наверное, от него до сих пор пахнет… Война вышел к завтраку только в пол-одиннадцатого. Так и не сказал толком, где пропадал… В одиннадцать Мор играл с Цербером в саду. – Он опять перешел на нормальный тон. – Мог быть любой из них.
– А если это просто несчастный случай?
– Нет. Редкий случай – несчастный.
Я помолчал.
– А чем вы были заняты?
Мой вопрос его не задел.
– Готовил завтрак. Гадес не был мне ни врагом, ни другом. Как и все.
Я подумал, узнаю ли я когда-нибудь правду о бывшем помощнике Смерти. У меня имелись подозрения, но точные обстоятельства его гибели все еще оставались загадкой.
– Я вижу, ты закончил, – сказал Глад, указывая на поднос. Я кивнул, и он поднял его. Когда он направился к двери, я неудержимо захотел с ним чем-нибудь поделиться. Я ощутил – без всякой видимой причины – духовное родство с ним.
– Рассказать мой самый любимый при жизни анекдот?
Он остановился. Улыбнулся.
– Люблю анекдоты. Расскажи.
– Значит, так, – начал я, прокашлявшись. – Крокодил заходит в бар и заказывает выпивку. Бармен ему говорит… «Чего морду вытянул?»
Я подождал.
– Когда нужно было смеяться? – спросил он.

Суббота
Смерть от удушья
Семь очей на семь грудей
Проснулся я муравьем.
Меня выпустили из пакета. Разрешили гулять семь дней в пределах одной лесной лужайки. Под началом Смерти я выполнял для Агентства кое-какую несложную работу.
Если я ослушаюсь, меня раздавят.
Я переоделся и поспешил в столовую, чувствуя себя почти Грегором Замзой из «Превращения». Подойдя к двери, я не услышал ни единого звука. Я робко постучал по деревянному косяку.
Ответа нет.
Я открыл дверь. В столовой ни души. Мой завтрак, состоявший из хлопьев и фруктов, оставили там, где обычно сидел Глад, рядом стоял недоеденный йогурт в стаканчике. Глад читал «Дэйли Телеграф», на второй странице которой я заметил статью с туманным заголовком «Меры безопасности на ярмарочной площади должны быть усилены». У места Войны лежала «Оксфорд Таймс», чья передовица носила столь же расплывчатый заголовок «Полиция озадачена пропажей тела».
– Хм-мм-ммм, – послышалось чье-то мычание.
Подскочив, я опрокинул стул и больно приземлился на свою трехпалую ступню. Я огляделся в поисках врага и с облегчением увидел Шкоду.
Я постарался не выдать своего испуга:
– Ты что-то сказал?
Он вгрызся в яблоко, отхватил кусок и проглотил.
– Я сказал: «О, это ты».
– Как видишь.
– Садись. Налетай, – любезно предложил он, указав на мою тарелку, и снова скрылся на кухне.
– А где все?
– Уже поели, – прозвучал лаконичный ответ.
– Да. – Интересно, который час…
Шкода выглянул и улыбнулся.
– По субботам собрания начинаются раньше.
Тот факт, что в среду меня пригласили на собрание, а сегодня нет, меня никоим образом не задел. Никогда не испытывал воодушевления, если получал официальное приглашение, и не чувствовал себя отверженным, если не получал.
Эми смотрела на это иначе. Она как-то объяснила, что приглашение – знак того, что о тебе кто-то помнит, что ты – не изолированный клочок земли в архипелаге из пяти миллиардов островов. Она считала, что приглашение дает возможность на миг забыть о том, что нам постоянно твердят. О том, что мы – случайная форма жизни на второстепенной планете, которая вращается вокруг тусклой звезды на отшибе галактики миллиардов одиноких солнц, окруженной недружественными соседями по вселенной.
Но я оставался при своем. И даже сейчас, будучи зомби, я предпочитаю позицию мертвых. Они приветствуют одиночество, потому что его не избежать. Их не беспокоит то, чего у них нет, им важно лишь то, что есть.
Если жизнь – вечеринка, на которую их не пригласили, что с того?
– Они обсуждают что-то важное?
Шкода вернулся в столовую, сел и подхватил связку небольших бананов.
– Дела, большей частью. Смерть зачитывает цифры продаж сувениров под маркой «Агнец с семью очами™» за прошлый месяц. Информация конфиденциальная, потому и меня не позвали. – Держа в руках связку, он снизу очистил банан и быстро откусил его. – А у меня, между прочим, нашлось бы что сказать. Этот апокалиптический бред всем уже надоел. Через пару лет уже никого цеплять не будет.
Я тупо улыбнулся.
Какое-то время мы молча жевали. На улице стояла жара, сквозь распахнутое окно в комнату периодически доносился шум машин. Поедая хлопья, я наблюдал, как мой сосед по спальне заглатывает один банан за другим.
– Слушай, – снова заговорил Шкода, – хочешь, расскажу кое-что про Агнца с семью очами? То, что Иоанн забыл написать в своем Откровении?
Я утвердительно промычал, подбирая ложкой последние хлопья.
– Ну… – начал он, поежившись, – еще у него было семь выменей. Охренеть, да?
Я глянул на него – он сжевал последний банан, помассировал живот и громко отрыгнул.
– Не знаешь, чем я сегодня буду занят? – спросил я.
Он усмехнулся.
– Ты, С. и Г. пойдете к П. З. Глад поможет с процессом голодания. Ничего особенного, просто наблюдение. – Непонятно, что скрывалось за термином П. З., но не успел об этом спросить, как он продолжил: – Да, Смерть просил передать, чтобы ты прочел Жизненное Досье в кабинете Шефа, как в четверг. Если тебе это о чем-то говорит.
Я кивнул.
– Сказал, что ты найдешь, – оно прямо на столе.
Шкода полез в нагрудный карман пижамы, вытащил маленький ключ и протянул мне. Затем взглянул на часы.
– Пойду переоденусь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77