Теперь, будучи уже в состоянии разумно взглянуть на вещи, Ханна ужасалась тому, как она почти четыре года не могла понять простой истины: счастья не получилось потому, что Патрик вовсе не собирался бросать семью и начинать все сначала.
Четыре года надежд, напрасных слез, страданий, потом полтора года пустоты – полтора года, в течение которых она шарахалась от каждого мужчины. Сейчас ей тридцать четыре. Доктор медицины Ханна Ломбард. Если она в двадцать восемь лет была такой наивной дурочкой, что попалась на приманку Патрика, то каково же Джине, которая в лапах этого… как его?.. Хартфилда!
Имя это Ханна процедила сквозь зубы с таким негодованием, что поспешила изобразить на лице улыбку, так как шофер такси был совсем рядом и укладывал в багажник ее поклажу. Но даже самое злобное шипение не соответствовало сейчас буре эмоций, разбушевавшейся в душе Ханны. Месяц назад пришло от Джины то сумбурное, торопливое письмо, от которого можно было впасть в отчаяние. Сестра, как обычно, писала ужасно неразборчиво, так что определенно Ханна узнала только фамилию Хартфилд и занятие – врач. Насчет имени оставалось гадать или обращаться к специалисту-графологу: Стэн? Стив? Может, даже Алан.
«Он собирается развестись с женой, как только будет выплачен последний взнос за машину , – писала Джина и, иллюстрируя редкие душевные качества своего возлюбленного, добавляла – Он оставит ей и дом, и машину. Меня это совершенно не волнует… – далее неразборчиво, – мы начнем все с нуля».
Пробежав глазами письмо, Ханна бросилась к телефону. Разница во времени между Европой и Австралией тогда не имела для нее значения. Она готова была бранить сестру, умолять, угрожать ей. Где уж тут до церемоний и вежливых слов! Ханна совершенно не подумала, что по телефону едва ли возможен серьезный разговор. Не верь ему, хотелось ей докричаться до Джины, не верь! Сейчас тебе всюду мерещится счастье, но скоро…
…Ханна не дозвонилась тогда до сестры, не дозвонилась и на следующий день, и через неделю. Шло время, а она даже имени этого негодяя не узнала. Звонок в Перт и разговор с Элис тоже ничего не прояснили. Осторожные расспросы убедили Ханну в том, что Элис ничего не подозревает о похождениях дочери, а огорошить ее таким известием Ханна не решилась. Элис, правда, сообщила, что пару дней назад Джина ей звонила, и что они прекрасно поболтали, и что голос у той был бодрый и радостный. Эти сведения напугали Ханну еще больше. Значит, малышка попалась всерьез.
Раз так, пора возвращаться в Австралию! Решение пришло неожиданно, хотя Ханна уже полтора года подумывала об этом. После разрыва с Патриком ее ничто не держало в Англии. Два месяца назад она даже подала заявку на трудоустройство в Канберре. Правда, в сравнении с тревогой за сестру это казалось мелочью. Тем более раз за такой срок она не получила ответа, значит, вакансий по ее специальности нет, решила Ханна, хотя прекрасно знала, что врачи с ее квалификацией во всем мире нарасхват, особенно если за нее ручаются в своих рекомендациях ведущие лондонские хирурги.
Ханна была одержима мыслью спасти Джину, а та по-прежнему не отвечала по телефону. Ханна спешно простилась с Лондоном, сдала дела, уволилась. Потом сборы, а в голове стучит одно: Джину надо вырвать из рук очередного волокиты вроде Патрика Лейси! За два дня до отъезда она нашла в почтовом ящике официальное письмо с австралийским штемпелем. Каково же было ее удивление, когда она прочитала извещение о том, что ее приняли в штат ожогового центра Канберры на должность хирурга. В письме для чего-то сообщалось, что столичный ожоговый центр – новое медицинское учреждение, которое является подразделением базового регионального травматологического госпиталя.
…Такси поднималось на высокий холм. По обе стороны автострады открывался прекрасный вид. Ханна вспомнила, что дорога вот-вот будет проходить мимо медицинского городка, где ей предстоит работать. В запасе у нее еще четыре недели до начала контракта, и уж она потратит их с пользой: она отвадит от своей юной сестры доктора Как-там-его Хартфилда. А благополучное трудоустройство только придавало Ханне уверенность в себе.
Еще несколько минут пути, и такси подкатило к маленькому коттеджу из светлого кирпича, где в тихом пригороде новой Канберры обитала Джина. Домик производил приятное впечатление, особенно радовал глаз сад-«подросток». Как и большинство своих братьев-близнецов на этой улице, садик представлял собой аккуратно постриженную лужайку, на которой группками торчали молодые кустарники. К дверям вела вымощенная светлой плиткой дорожка.
Багаж стоял уже на крыльце, Ханна расплатилась и нажала кнопку звонка. Веселая трель разнеслась по дому, однако никто не вышел. Удивляться было нечему: занавески на окнах задернуты, садовых инструментов не видно, шланг для полива тщательно свернут. Тихо, пусто.
Ханна грустно усмехнулась. Наивно, но она надеялась застать Джину здесь, застать несчастную, разбитую невеселым концом романа. Здесь, дома, Ханна смогла бы взять глупышку под крыло, окружить ее заботами и почти материнской любовью. Она бы выслушала Джину, они вместе поплакали бы и принялись жить дальше – спокойно и счастливо. Но, увы, все было иначе. Ветер разметал пышные волосы Ханны. Она не замечала этого. В глазах ее застыла тревога.
– Значит, я опоздала. Значит, она побежала за ним сломя голову, – пробормотала Ханна и вздрогнула от мелькнувшей малодушной мыслишки: «Лучше бы мне спокойно сидеть в Лондоне…» Впрочем, она все равно знала, что не способна на такое.
Оставив багаж у парадной двери, Ханна обошла дом в поисках запасного входа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49