– А! А! Не надоть, дяденька!
– Целься, сука! В лоб целься!
– Как же так?! – ефрейтор все еще не мог прикоснуться к оружию. – Не хочу я! У меня мама одна – одинешенька, пощадите, дяденька!
Он все время обращался к Пельменю, словно чувствовал, что судьба его находится в руках этого безжалостного человека.
– Обожди, Тимофей. Не блажи, – попросил все осознавший старшина. – Дай поднимуся. Негоже фронтовику лежмя умирать.
Поднимался он тяжело, но без стона, сцепив замком зубы.
– Вроде все, – сказал он, опираясь на голый ствол лиственницы. – В сердце целься, Тимофей. Это мой приказ!
– Да не могу я! – опять запричитал ефрейтор. – Ой, Боженька – Боже! Как же так можно?!
Вадим глянул на Дениса Малинина, зло захлопнул капот машины и сказал:
– Одумайся, Денис!
– Ну же, ну! Ткни его еще раз, Чалдон, чтоб не сомневался!
– Не надо, мужики! – попросил старшина. – Малого хоть пожалейте. Ты, Тимофей, стреляй. Одна нога ведь…
И начинало уже казаться – сейчас будет выстрел, но Малина шагнул к ефрейтору, вырвал из его руки пистолет, рукояткой наотмашь ударил в челюсть. Тимофей грохнулся спиной на землю, схватившись руками за лицо.
– Все – в машину! Цирк устроили! Прощай, старшина. Шутка была глупой.
– Очко жмет, Малина?! – Пельмень крутнул пистолет вокруг указательного пальца, ловко поймал рукоятку. – Кого щадишь?!
– Я сказал – в машину! Не перечь мне, Шурик!
Они уже захлопнули дверцы, уже взревел мотор, когда раздались два выстрела подряд, и старшина, скрючившись, осел на жухлую траву. Третью пулю Пельмень послал ему точно в лоб.
– Уважаю только мертвых ментов. Живых не терплю! – Пельмень смерил Дениса оценивающим взглядом, устраиваясь на заднем сиденье. – Ну, чо ты, в рот меня кормить! Чо ты лупишься?! Замазал вас всех и себя тоже. Никто теперь не проканает чистеньким! Две мокрухи хватит на всех!
Малина опустил сверкнувшие недобром глаза и пожал плечами. Он бы успел выстрелить раньше Пельменя, но как быть с лишним мешком?…
– Поехали, – произнес сквозь зубы Денис.
А Пельмень, уже держа пистолет в боевом положении, продолжал рычать:
– Чтоб не кроили! Любого грохну, кто пасть откроет! Вор должен умереть вором!
Вадим старался его не слушать, он думал о своем и не хотел умирать вором. Вообще не хотел умирать. Ну разве что неожиданно, чтоб не мучиться…
– Свет! Впереди – свет! – Малина выбросил вперед руку, затем рукояткой нагана стукнул по голове впрягшегося Колоса. – Пригнись, Михаил! Пригнись, сука, застрелю!
– Лесовоз, – успокоил Упоров заволновавшихся беглецов. – Больше трех человек в кабину не войдет.
Он прижался вправо, повел машину по самому краю колеи. Громадная «Татра», пахнув отработанной солярой, пронеслась мимо, быстро исчезая в наступающих сумерках.
– Ты чо фары не включаешь?! – спросил все еще не успокоившийся Пельмень. – Залетим куда-нибудь!
– Да пошел ты, животное! Не лезь не в свои дела! Погонял мне и в зоне хватало!
– Ты! – Пельмень задохнулся от неожиданной дерзости фраера. – Ты! Слышь, Малина, я его забочу. Пешком пойду, но…
Денис поднес к носу вора автоматный ствол. Вначале разглядывал Пельменя с равнодушной издевкой, а затем сказал:
– Какие фары, лошадиные твои мозги?! Менты засекут нас за пять километров. Сиди и молчи. Пока мне не надоел твой базар…
Пельмень молча смотрел на автоматный ствол с тухнущей злобой.
…Поселок открылся далекими огнями, слегка приподнявшими покров ночи. Машина сбавила ход, покралась на малой скорости, осторожно переваливаюсь по растолканной дороге. Свет впереди таил опасность, она, как холод, проникала в замерзшие души зэков.
– Это Юртовый, – стараясь говорить спокойно, проговорил Чалдон. Чихнул и вытер лицо о телогрейку Колоса. – Кассу здесь брал…
– По наколке?
– Вслепую не работаю. Местный наводил, партейный. Так при делах и остался. У них партбилет, как шапка – невидимка.
– Останови, Вадим. Вон туда приткнись, чтоб с глаз долой. Пойдем, Чалдончик, проведаем твоего подельничка.
Малина в темноте сунул Упорову ТТ. Они осторожно выползли из машины и, согнувшись, ушли в сторону огней. Настороженная ночь чутко берегла молодую тишину. Минут через тридцать ее нарушил характерный скрип, и по дороге проехала телега. Она начала рассказывать о своих хворях еще задолго до того, как поравнялась с машиной, укрытой в плотной тени ельника.
Поймавшая незнакомый запах лошадь фыркнула, взяла в сторону.
– Т-пр-р, халява! – проснулся возница. – От себя шарахаешься.
Голос и скрип ушли в темноту, остался теплый запах конского пота, принесенный со стороны дороги и ветерком.
– Фнть! Фить! – донеслось из ельника.
– Малина, – выдохнул Упоров и опустил пистолет.
Уже по тому, как они подошли к машине, было ясно – в поселке не все благополучно. Денис отхлебнул крепкого чаю из фляги убитого старшины и указал большим пальцем за спину:
– Засада! Нас пасут с шести вечера. Такой день! А они людей ловят, – ему трудно шутить, но он был старшим в побеге, который нельзя провалить. – Объездной дороги нет, а наша лайба, насколько я разбираюсь, не летает. Что посоветуешь, Михаил?
– Сдаваться надо, все равно поймают!
– Нет, голуба, мы пойдем другим путем… Поканали.
Минут через десять подельник Чалдона организует короткое замыкание. Ментовская машина стоит с проколотыми шинами. Остальное в твоих руках, Вадим. Всех предупреждаю – по цели не стрелять, над головами, иначе они начнут чесать всю тайгу.
Машина выползла с приглушенным урчанием. Стволы автоматов легли на опущенные стекла.
– Страшно, Миша? – хихикнул не очень весело Пельмень. – Лежал бы сейчас на теплых нарах с шерстяным Русланом…
В это время в поселке погас свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150