Увы, мы – синтез плоти и духа. Наша плоть, однако, не может передвигаться одновременно в разных направлениях. Володя не успевал.
После того как на гастролях в Средней Азии у него горлом пошла кровь и друг Сева Абдулов сообщил по телефону: «Володя плохой», мы предприняли попытку ускорить написание книги. Затем еще один рывок в 1979 году. Тогда он прилетел из Сочи, где его обокрали, вместе с поэтом Андреем Вознесенским. Высоцкий был возбужден, внешне решителен, но внутренне трагично грустен. В последующие дни писалось трудно, хотя именно тогда мы нащупали основную нить романа.
Могучий организм поэта работал, как опытный самолет, на саморазрушение. Земная жизнь становилась для него все прозрачней, сквозь нее виднелась иная, тамошняя жизнь, где можно будет спеть «представ перед Всевышним» и «оправдаться перед Ним». Душа жаждала спасения…
Володя ушел, когда первая часть романа – «Побег» – была практически готова. Вторая часть – «Стреляйте, гражданин начальник!» – писалась в Бодайбо, Инте, Ухте, на Воркуте. Где старался, там и писал.
Первыми читателями тоже были старатели артели «Печора». Потом наша работа привлекла внимание «компетентных органов». Оставил книгу в библиотеке своего друга. Там она пролежала несколько лет.
Лично мне, не сочтите это хвастовством, интересен такой факт: каждый новый рецензент, а их было около двадцати, перед прочтением со вздохом произносил почти одно и то же: «Все уже было: Шаламов, Солженицын, Дьяков. Знакомо…».
Отношение круто менялось после прочтения. Жаль, что тех слов не услышит Володя…
Вот, пожалуй, и все.
Леонид Мончинский

Часть первая
Побег

Не затевайте мятежей в понедельник, тем более в Иудин день: худая примета.
Бывший майор Рысаков – разведчик по специальности, баламут по призванию, оказался атеистом в первом поколении. Свежим, до крайности убежденным, как все, что не успевает созреть, и потому почитает себя вправе презирать Истинное. Хотя Господь поберег его на фронтах в ситуациях, которые имеют одно название – чудо, майор с той Милостью не посчитался. В нем всегда жила опасная потребность к решительным действиям.
Таким людям власть и оружие можно доверять только во время войны. Иначе жди революцию или еще что-нибудь неприятное…
Рысаков сказал, будучи уверен – слушают все:
– Через час корабль войдет в нейтральные воды, через два начинаем операцию по захвату судна.
Напряженно повернул голову в угол, где шла азартная игра в очко, спросил (вопрос получился напряженным, не сумел скрыть):
– Воры, вы – с нами?
Воры промолчали. Никто внешне не щекотнулся, игра шла своим чередом. Лишь когда сонный, воловатый с виду Фаэтон – авторитетный каторжанин из честных блатюков, снял банк, он же и ответил на острый вопрос бунтаря:
– Растолкуй темному человеку, хлопец, сколько там нашего? Охрана может хипишнуться раньше?
– Не исключено. Фокус рисковый. Или не привык рисковать?
– Делайте свою революцию, мужики, и Бог вам навстречу.
Вор с трудом подавил глубокий зевок, продолжил, не поднимая на майора шелковисто мирных глаз:
– Мы будем дожидаться неизбежного конца преступного мира, который ему завещал товарищ Ленин. Верно, Блоха? Как на бану: сидишь и ждешь. Глянул – нет ментов, по-шустрому вертанул у лоха уголок с барахлишком, раскопал у богатенькой мадам гробик с мехами и снова сидишь смирно, ждешь, когда тебя повяжут представителя законной власти… Ладом тасуй, подлюка, знаем мы ваши столичные зехера.
Бывший майор Рысаков понял вора так: кроит жулик, ему надо посоветоваться с остальной блататой.
– В других отсеках ждут нашего сигнала, – продолжил он почти командирским тоном. Но тут вмешался косоглазый Кныш, притусовавшийся к воровской компании на последней пересылке:
– В блудную тащишь мужиков, фраер. Вам тут не проканает.
– Глохни, мерзавец бздливый! – со злостью выдохнул майор, уже готовый пустить в ход кулаки. – Кто еще отказывается участвовать в операции?! Говорите сейчас, потом будет поздно. Потом будет бой!
Заключенные молча смотрели на майора, точно не веря, что все это может с ними случиться, а бескровные губы сомкнулись плотными швами. Тут же среди воров произошла короткая тусовка. Подогретый Блохой, Кныш дернул из-за голенища нож:
– За оскорбление, пидор, придется ответить!
– Ша! – придержал его за руку Фаэтон, заподозривший в ситуации неладное. – У них свой блат, Петя, пусть вас не влекут сторонние соблазны. Сдавайте.
– Да, он же – во! – Кныш саданул три раза по вентиляционной трубе рукояткой ножа. – Девять пулеметов на палубе. Всех, как траву, покосят. Сука беспогонная!
И еще раз стукнул по трубе наборной рукояткой финки.
– Пошто психуешь? – спросил Кныша седой крепкий сибиряк из нечаянных убийц. – Святое дело затевается. Ежели менжуешься – отойди…
– Ну, блин! Разбазарилось фраерское отродье! Фаэтон, дай я его заделаю!
– Оно вам надо, Петя? – подражая Фаэтону, спросил Блоха и криво улыбнулся нечаянному убийце. – Не буди в нем зверя, фуцан!
Фаэтон задумчиво оглядел обоих и поначалу только пошмыгал носом, но потом сказал:
– Базар окончен, – не замечая обнаженного ножа в руке Кныша, похлопал его по щеке колодой карт. – Вы, Петро, и вправду понтовитый. А фраер нынче дерзкий пошел: по запарке и грохнуть может. Не заслобит. Верно, Евлогий?
Нечаянный убийца промолчал, и в самом деле не больно испугавшись. Следящий за разговором бывший майор отвернулся от воров с подчеркнутым презрением. Обвел суровым взглядом зэков:
– В каждом отсеке – наши люди. Их никто не остановит. Сейчас мы сделаем так. Вадим!
Из плотного строя каторжан вышел молодой парень с широким разворотом плеч и слегка прищуренными каштановыми глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150