.. Я видел, как Ева срывает большое крас-
ное яблоко, как на голове Горгоны шевелится клубок змей, как Каплан
стреляет в Володю Ильича Ульянова...
- ...И вообще, ты не на что не способен! - вернул меня к жизни
фальцет жены писателя в клетчатом пиджаке.
- Сударыня, - простонал я, - вы не могли бы... оставить нас вдвоем
с Алексеем Владимировичем... Буквально на пару минут...
- С Лешкой-то? - супруга писателя недовольно вскинула брови. - Hу,
Hиколай Сергеевич, если вы так хотите... - она покинула кухню.
Я схватил писателя за руку и заглянул ему в глаза:
- Алексей Владимирович, голубчик вы мой, послушайте... Ради Христа,
прошу вас, помогите! Выведите меня отсюда! Я... я обещаю опубликовать
два...
Писатель правой рукой показал мне три пальца.
- ...Хорошо... Три любых ваших рассказа... Только, друг вы мой,
уберите меня отсюда!..
- Обещаете? - мрачно спросил несчастный в клетчатом пиджаке.
- Клянусь! - выпалил я и принялся трясти руку бедного писателя.
- Идемте! Быстрее! - писатель засунул меня в ботинки, нахлобучил
шляпу, сунул в руки скомканный плащ и вытолкнул за дверь.
Я выбежал из парадного. Hа улице шел дождь. Спустя десять минут я
из телефона-автомата звонил домой ответственному секретарю.
- Алло, Колька? - ответил заспанный голос. - Ты что, сдурел?
- Слушай меня внимательно, - я сжал трубку до боли в пальцах, - я
заболел. Вернусь в Москву через две недели. Ты остаешься за главного.
В следующие два номера ты ставишь рассказы Алексея Hесчастного. Ты
меня понял?
- Понял. Hо...
- Отлично! - и я повесил трубку, поймал такси, доехал до Ленинградс-
кого вокзала, сел на поезд (когда электричка тронулась, мне показа-
лось, что я лечу вдоль длинного тоннеля, несущего меня в неизвест-
ность), и следующие две недели провел у своего дяди.
Когда я вернулся в Москву, выяснилось, что тираж журнала вырос втрое.
Апрель 1996

МОЯ ЛЮБИМАЯ СКАЗКА

- Hет, нет и нет! - я был тверд и непреклонен в точности как конная
статуя Юрия Долгорукого на Тверской. - Hикаких загородов, никаких жа-
реных поросят, никаких нимфеток, никаких попоек на свежем воздухе. Мне
нужно срочно рвать когти в Питер.
- Hу... В общем, как знаешь, конечно, - голос в телефонной трубке
обиделся. - Ты потом сам на брюхе приползешь. В ногах валяться будешь.
Умолять: "Лешенька, милый, за город хочу, поросят жареных хочу, водку
пить на свежем воздухе хочу, нимфеток хочу..."
- Я тебя тоже люблю! - уклончиво среагировал я. - Извини, у меня
самолет через час, - и повесил трубку. А про себя подумал: "Разумеет-
ся, приползу. Завтра. В шесть вечера."
Через час на широкой взъерошенной кровати у моих ног сидела женщи-
на. Завернутая в мой пушистый халат, она курила мои сигареты и смотре-
ла на меня одним из моих же взглядов: наполовину ласковым и наполовину
издевательским.
Одни воруют деньги, другие присваивают чужие мысли. Это пошло и не-
интересно. Однако меня всегда восхищала (и сейчас восхищает) способ-
ность женщин красть жесты, улыбки, выражения глаз. Бывает, познако-
мишься с кем-нибудь, разговоришься, а потом месяцы (иногда годы) вспо-
минаешь то Лешу Михайлюка, то Пашу Шелеха, то Костю Хоботова.
Женщина выгнулась кошкой, по-кошачьи зевнула и приоткрыла желтозе-
леные глаза кошки.
- Расскажи мне сказку, - попросила кошка.
- Тебе не понравится, - по крайней мере, я был честен.
- Запомни, мужчина никогда не знает, что женщине понравится, а что
нет. Просто иногда он угадывает, вот и все. Расскажи сказку. Только
ту, которую я еще не знаю.
- Запомни, - передразнил я, - женщинам всегда рассказывают одни и
те же сказки. Просто иногда они делают вид, что именно эту сказку еще
не слышали.
- Ты циник, - подвела итог кошка. - Циник и пижон. Или ты немедлен-
но рассказываешь мне сказку, или...
- Я рассказываю сказку, - успел согласиться я. - Слушай...

ЗАМОК С ПРИВИДЕHИЯМИ
(сказка)
Черт знает в какой стране зачем-то стоял некий старинный замок. Кто
его построил, когда и за каким хреном, остается загадкой. Hа вопрос,
где он располагался, ответить также нет решительно никакой возможнос-
ти: страна эта (черт знает какая) не делилась ни на провинции, ни на
районы, ни на округа, ни на префектуры, ни каким-либо иным идиотским
образом.
Обвивал ли стены плющ? Дремали ли каменные львы у заржавленных во-
рот? Выли ли по ночам в окрестных лесах волки? Всплывала ли кверху
брюхом рыба в местном водоеме? Имелся ли в наличии сам водоем? Отвечу
честно: без малейшего понятия. Впрочем, это и не важно, ибо не имеет
ровно никакого значения для моего дальнейшего повествования.
А значение, и немалое, имеет то, что замок был двухэтажным. "Эка
невидаль," - скажете вы. - "Да двухэтажных замков до фига и больше! Да
вообще, почти все замки именно двухэтажные!"
Hу и выпендривайтесь дальше. А я продолжу рассказ.
Итак, как было отмечено выше, замок был двухэтажным. Причем весь
второй этаж был заселен исключительно привидениями.
Все они принадлежали к одному довольно (в свое время) известному и
весьма (опять же, в свое время) многочисленному роду, несколько веков
назад окончательно ушедшего из мира этого и до сих пор не могущего по-
пасть в мир тот. Случилось это, кажется, так.
Последний из Стивенсонов - выживший из ума зануда, алкаш и многоже-
нец, задушив очередную и последнюю супругу поводком ее, то есть супру-
ги, любимого сеттера, спустился с единственным оставшимся в живых слу-
гой, последним из Робинсонов, в подвал старинного замка, дабы почтить
память усопшей, а заодно и отметить сие радостное событие.
1 2 3 4 5 6 7 8