П. Иванов, член Военного совета Тихоокеанского флота генерал-лейтенант С. Е. Захаров. Поскольку Маршал Советского Союза А. М. Василевский был срочно вызван в Москву, принимать парад войск поручили мне, а командовать парадом - генерал лейтенанту артиллерии К. П. Казакову.
И вот наступило воскресенье 16 сентября. Войска ровными прямоугольниками выстроились на Вокзальной площади. Она не была рассчитана на такую массу людей и техники, поэтому часть стрелковых и танковых батальонов, сводные батальоны саперов и связистов, артиллерия и минометы встали колоннами на привокзальных улицах в окружении харбинцев, забрасывавших автомашины, тягачи, танки букетами цветов.
В 11 утра я выехал на площадь. Отлично выезженная лошадь чутко слушалась повода, тысячи глаз устремились на меня, и хотя не впервой было выступать перед войсками, все-таки волновался. Ведь это - парад Победы! Мельком взглянул на трибуну, где стояли первый секретарь Приморского крайкома партии Н. М. Пегов, генералы Т. Ф. Штыков, С. П. Иванов, С. Е. Захаров, К. С. Грушевой, мои соратники по 1-й Краснознаменной генералы И. М. Смоликов, Ф. Ф. Масленников, К. Я. Остроглазов. Заметил, что Иван Михайлович Смоликов сделал неприметный жест: дескать, все хорошо, все в порядке. И это как-то сразу успокоило. А навстречу уже скакал на гнедом, с белыми чулочками на ногах, коне генерал К. П. Казаков. Четко отдал он рапорт, я принял, и мы объехали выстроившиеся войска. Мощное русское "ура" гремело в ответ на приветствия, его подхватывали харбинцы.
Генерал Казаков скомандовал; "К церемониальному маршу! Дистанция - на одного линейного!.. Шагом- марш!" Дружно ударил по брусчатке парадный пехотный шаг, батальоны 300-й Харбинской дивизии открыли прохождение. Следом пошла 59-я Краснознаменная дивизия, тяжелые пушки и пушки-гаубицы, показались машины с гвардейскими минометами, и площадь буквально ахнула: "Катюши"! "Катюши"!" Оказывается, и сюда, сквозь японские пограничные кордоны и жесточайшую цензуру, докатилась боевая слава нашей реактивной артиллерии. Парад замыкали танковые бригады и тяжелый самоходно-артиллерийский полк. И опять гул восторга и буря аплодисментов прокатились по площади. Ничего даже приблизительно похожего на могучие эти машины не видели харбинцы на многочисленных японских военных парадах.
Потом пошли колонны демонстрантов. Харбин - город многонациональный. Помимо китайцев и русских в нем жили своими общинами корейцы, поляки, татары, немцы и другие народности. Все они вышли на демонстрацию в национальных одеждах, с детьми, у каждого в руках красный флажок или алая гвоздика - так что зрелище было очень красочное. Людской поток тек мимо трибуны до самых сумерек, пока не вспыхнули огни иллюминации.
Вечером в штабе армии был устроен торжественный прием. Подняли бокалы за Победу, за наш народ, за Коммунистическую партию, за Советские Вооруженные Силы и за старейшую из наших армий - 1-ю Краснознаменную Дальневосточную. Вышли на балкон. Город сверкал огнями, а внизу, в саду, кружком сидели солдаты. Баянист играл старинный вальс "На сопках Маньчжурии".
- Слышишь? - спросил Смоликов.
- Что?
- Слова-то новые. Когда только успели сочинить? Молодой сильный баритон пел:
Вы пали за Русь,
Погибли за Отчизну.
Время пришло, мы за вас отомстили
И справили славную тризну...
И солдатский хор ладно и дружно подхватил:
Далека ты, далека
От солдатского огонька.
В ночи хмурые
Над Маньчжурией
Проплывают облака...
Утро 17 сентября началось будничными делами. Их было много. Войска переходили на мирное положение. Составлялись планы боевой и политической подготовки, штабы обобщали опыт недавней войны, начиналась демобилизация старших возрастов, надо было организовать торжественные проводы наших ветеранов, многие из которых участвовали еще в первой мировой и гражданской войнах. В этот день мне доложили и результаты расследования чрезвычайного происшествия, случившегося накануне парада Победы. Банда, около 30 человек, в ночь на 15 сентября напала на караул, охранявший трофейные склады в восточном пригороде Харбина. Трое нападавших были убиты караульными, десятерых взяли живыми. Это были рядовые члены банды, созданной из уголовников еще японской жандармерией, которая использовала их для разных темных дел, в том числе для убийства неугодных ей горожан. Пленные показали на допросе, что к их главарю приезжал какой-то важный господин, говорили, что он прислан гоминьданом из Центрального Китая. У них спросили:
- Цель нападения на склады?
- Добыть боеприпасы для японских винтовок "арисака".
Три дня спустя такое же нападение повторилось в Старом Харбине, где при попытке проникнуть на интендантский склад японской армии были убиты в перестрелке три бандита. 30 сентября в Фуцзядяне ночью бандиты обстреляли наш патруль, четверых из них удалось задержать. И опять они ответили, что им приказали добыть оружие.
- Советское оружие?
- Да, советские автоматы.
- То есть убить патрульных и забрать их автоматы?
- Да, забрать.
В тот же день вечером в китайском кафе поблизости от театра "Модерн" был убит офицер 257-й танковой бригады Михаил Григорьевич Зайцев. В него стреляли через стеклянную дверь, террористу удалось скрыться. 2 октября была обстреляна наша автомашина с солдатами, 16 октября - комендантский наряд в пригородной деревне Палангеза64. В схватках были взяты еще пять бандитов. Допрос показал, что все эти случаи не являются делом только отдельных шаек уголовников, обитавших в злачных местах города, что их действия направляет опытная рука, что мы поставлены перед фактом организованного террора против советских военнослужащих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75