Однако сравнивать эти районы с дальневосточным Приморьем никак нельзя. Там мы все-таки могли вводить в бой танковые корпуса на широком фронте, там стрелковые дивизии наступали и оборонялись, поддерживая взаимную фланговую связь. В Приморье и в соседствующей с ним Восточной Маньчжурии такие действия практически исключены. Горный рельеф, тайга, болота и бездорожье определяли и тактику боевых действий и подготовку к ним людей и техники. Хочешь ты того или не хочешь, но местность заставляет тебя соответственно перестраивать боевые порядки и тактику. Приморская группа войск хорошо отработала действия в горной тайге, где наиболее эффективной является так называемая отрядная тактика - передвижение по направлениям сильными отрядами без их фланговой связи. Командиры научились взаимодействовать, не видя друг друга, что в свою очередь выработало у них инициативность и большую самостоятельность, стремление действовать дерзко и решительно, не оглядываясь на соседа. Поэтому если уж говорить об усвоении опыта, то процесс этот должен быть двусторонним и обоюдным. Войскам, прибывшим с запада, тоже было чему поучиться у дальневосточников.
- Чувствуется патриот Первой Краснознаменной, - заметил маршал Мерецков, когда я закончил. - Приханкайское и Пограничненское направления вы должны хорошо знать. Расскажите-ка, а мы послушаем.
В бытность мою начальником штаба 43-го корпуса, а затем, когда Александр Сергеевич Ксенофонтов уехал на академические курсы, и временно исполняющим обязанности командира корпуса, я хорошо изучил Южное Приморье от озера Ханка и на юг, до Гродеково и расположенной против него маньчжурской станции Пограничная. Все это было свежо в памяти, и я постарался дать полную характеристику района и обоих направлений.
В конце беседы командующий сказал:
- На днях прибыл к нам генерал Ксенофонтов. Вы ведь знакомы с ним?
- Знакомы. Мы с ним старые друзья. Александр Сергеевич - один из моих учителей.
- Вот именно! - подчеркнул маршал.- Ксенофонтов просил направить его в вашу армию. Не часто приходится слышать, чтобы бывший начальник хотел служить под началом бывшего подчиненного.
Для меня в этой просьбе генерала Ксенофонтова не было ничего удивительного. Наши с Александром Сергеевичем товарищеские отношения, установившиеся еще в середине 30-х годов, не поколебали никакие должностные перемены. Простой, открытый человек, он одинаково ровно и по-товарищески вел себя и с подчиненными и с начальниками. Потому и настоящих друзей у него всегда было много, и я старался быть в их числе и перенять у моего старшего друга его человечность, строгость и справедливость.
В штабе 1-й Краснознаменной армии меня встретили так, будто и не уезжал с Дальнего Востока, будто съездил в командировку, а за это время накопилось изрядное количество вопросов, которые надо быстро решить. Кругом были друзья, приветливые улыбки, и сразу же - деловой разговор. "Ждем тебя,-сказал член Военного совета генерал И. М. Смоликов. - В 231-й дивизии начались учения по прорыву обороны с форсированием водной преграды. На реке Илистая. Съездим вместе?" А час спустя с начальником политотдела генералом К. Я. Остроглазовым мы обсудили план политобеспечения еще более крупных учений в 26-м и 59-м стрелковых корпусах. Затем свои планы по этим учениям доложили заместитель начальника штаба генерал Е. Я. Юстерник, начальник связи генерал Н. И. Баранов, начальник отдела инженерных войск полковник М. Н. Сафронов. Все они были старыми дальневосточниками, новым человеком в армии являлся только командующий артиллерией генерал К. П. Казаков. Он прибыл с запада, из 2-й ударной армии, но уже полностью вошел в курс дела. Эрудированный специалист, с яркой командирской внешностью, собранный, четкий, он произвел на меня очень хорошее впечатление. Его доклад свидетельствовал о том, что артиллерия армии попала в надежные руки.
Вскоре, тоже самолетом, прибыли мои соратники по 43-й армии. Генерал Ф. Ф. Масленников был назначен начальником штаба 1-й Краснознаменной армии, генерал И. В. Сидяк - начальником тыла, полковник В. В. Турантаев возглавил оперативный отдел штаба, полковник П. Ш. Шиошвили - разведывательный отдел. С ними приехал и генерал Ф. К. Прудников - член Военного совета, в обязанность которого входил контроль над работой всех тыловых частей и учреждений армии. Федор Кондратьевич до этого воевал в другой армии, но познакомились мы с ним еще в 36-й Забайкальской дивизии, где он был секретарем партийного бюро 106-го Сахалинского стрелкового полка.
На второй день после прибытия в 1-ю Краснознаменную армию я с оперативной группой работников штаба выехал в район учений. Сначала побывали в 231-й стрелковой дивизии, затем в дивизиях 26-го и 59-го корпусов. Почти все эта соединения имели давние боевые традиции. 26-й стрелковый корпус, которым командовал теперь Герой Советского Союза генерал А. В. Скворцов (начальник политотдела полковник В. В. Петров, начальник штаба полковник А. Е. Афанасьев), был сформировал весной 1936 года в составе 22-й и 59-й стрелковых дивизий. Обе дивизии участвовали в гражданской войне, но старейшей из них была 22-я Краснодарская. Она стала одним из первых регулярных соединений Красной Армии, созданных летом - осенью 1918 года на Восточном фронте, и по праву вошла в историю гражданской войны вместе с такими знаменитыми дивизиями, как 30-я Иркутская, 24-я Самаро-Ульяновская, 25-я Чапаевская, и другими, начинавшими свой боевой путь в Поволжье и на Урале в сражениях с белогвардейцами и белочехами. Кстати говоря, 22-я и 25-я дивизии формировались в одном месте, в районе города Николаевска (ныне Пугачев Саратовской области), и чапаевская бригада некоторое время входила в 22-то дивизию, именовавшуюся тогда дивизией Николаевских полков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75