- Нам дал приказ не отступать большой начальник, - с достоинством сказал ефрейтор Олиев. - Пока он сам не отменит его, мы отсюда не уйдем. Не хотим, чтобы нас считали трусами...
Комдив высоко оценил ответ и тут же вызвал командира батальона, приказав ему прибыть в группу Олиева. С комбатом отправился и начальник дивизионной разведки Гамильтон. Вдвоем по осенним лужам и липкой глине ползли они к переднему краю противника. Добрались до дзота глубокой ночью.
Теперь приказ отойти на свои позиции был выполнен Олиевым беспрекословно. Группа молодых казахов возвратилась в часть с богатыми трофеями. Были доставлены документы убитых гитлеровцев, пулемет, несколько автоматов. Перед уходом бойцы заложили тол в фашистский дзот и взорвали его.
Группу смельчаков встретили в дивизии как героев. Накормили, отправили в баню и дали выспаться. Потом в торжественной обстановке всем были вручены награды. Олиеву прикрепили к гимнастерке орден Красной Звезды, а его отважным землякам - медали "За отвагу". Тут же огласили приказ комдива о присвоении Олиеву звания старшего сержанта.
Весть о мужественном поступке пяти казахских воинов облетела все подразделения дивизии. Им была посвящена специальная политинформация.
6
В зале Дома офицеров на Литейном, что называется, яблоку негде упасть: здесь собрались политработники армии и флота.
Когда на сцене появились партийные и военные руководители во главе с Кузнецовым и Говоровым, собравшиеся встали и приветствовали их долгими аплодисментами. Этот ритуал был не только данью установившейся традиции. Он отражал ту атмосферу приподнятости, которая царила в те дни в Ленинграде.
С обзором военных событий на Ленинградском фронте выступил командующий фронтом генерал армии Л. А. Говоров. Говорил он обстоятельно. Сообщил много такого, что далеко не всем нам было известно. Мы с П. К. Булычевым, представлявшие в Доме офицера нашу дивизию, узнали, что гитлеровское командование все еще не отказалось от мысли захватить Ленинград. Армия, окружавшая наш город, получила пополнение в количестве шестидесяти тысяч солдат и офицеров. Особую ставку делали враги на Мгу - небольшую железнодорожную станцию Северной железной дороги, называя ее "замком Ленинграда", поскольку в 1941 году они именно здесь прорвались к Ладожскому озеру.
После прорыва блокады гитлеровцы усиленно укрепляли свою оборонительную позицию, получившую название "Северный вал". Только первый пояс неприятельских траншей состоял из восьми линий, расположенных друг от друга на расстоянии двухсот - двухсот пятидесяти метров. Словно змеиные кольца опоясывали они Ленинград. На каждый километр фронта приходилось по десять-двенадцать дзотов, бронеколпаков, железобетонных дотов. Только в районе Красного Села и Пушкина враг сосредоточил триста двадцать орудий дальнобойной артиллерии. (Калибром от ста семидесяти до трехсот пяти миллиметров.)
Как и прежде, серьезную угрозу представляла для нас группа войск противника "Карельский перешеек". К тому времени фашистские войска под Ленинградом возглавлял гитлеровский приспешник генерал Линдеман, отличившийся разбойничьими действиями в Бельгии и Македонии. Это по его указанию был разобран на части для отправки в Германию памятник Тысячелетия России в Новгороде. Имя Линдемана немцы присвоили Гатчине.
Самоуверенный генерал издал приказ "о подавлении Ленинграда".
- Но этому не бывать! - под гром аплодисментов заявил командующий Ленинградским фронтом. - Недалек тот день, когда мы сокрушим гитлеровскую оборону. Для этого у нас теперь достаточно сил.
Докладчик отметил слабые стороны обороны противника под Ленинградом.
- Конфигурация фронта, - Л. А. Говоров взял со стола указку и. подошел к карте, - создала выгодное оперативное положение для наших войск.
Указка командующего задержалась на Ораниенбаумском пятачке, откуда можно было отрезать фашистские войска в районе Стрельны и Урицка, остановилась на отметке "Пулковские высоты".
- Нашему будущему успеху, в котором мы не сомневаемся, способствуют победы под Курском, Орлом, Белгородом и Харьковом, - продолжал Л. А. Говоров. - Теперь для всех очевидно, что гитлеровская Германия стоит накануне катастрофы, и эту катастрофу мы, воины Ленинграда, должны ускорить.
Заключительная часть доклада командующего фронтом была посвящена задачам политработников.
- Да, собрали нас не случайно, - заметил Булычев, когда мы вышли на Литейный и пешком направились к Невскому проспекту. - Больше нам сидеть в городских квартирах не придется.
- И откуда у тебя такая осведомленность?
- Надо было лучше слушать командующего.
- Не морочь голову. Скажи прямо, что уже есть устное предупреждение о готовности к наступлению.
- Предупреждения нет. Есть определенная обстановка. От нее и танцуй.
Булычев, конечно, был прав. То оживление, которое нельзя было не заметить в частях и соединениях, упорная учеба, поступающая с Большой земли новая боевая техника и, наконец, выступление командующего фронтом перед политработниками - все это указывало на приближение тех особых событий, которых все ждали. В голове мелькнула догадка: "Может быть, так же как и в прошлом году, в середине января опять начнется штурм фашистских укрепленных районов?.."
Тем временем Булычев уже переменил тему разговора.
- А я вчера письмо от жены получил - хочет с дочками вернуться в Ленинград. Они там, на севере Урала, думают, что блокада уже снята. Спутали с прорывом. Обижаются, почему я не вызываю их. Жена беспокоится за мою нравственность.
- Может быть, тут есть доля правды?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110