Андрей Лазарчук.
Опоздавшие к лету. Том 1

Роман

Том 1

Мы лежим под одною землею,
Опоздавшие к лету,
Не успевшие
к свету пробиться.

Токогава Ори

ПРЕДИСЛОВИЕ
КОРИДОР ЗЕРКАЛ

Сейчас стало модно писать предисловия в манере "я и автор". Тут важно
верно выдержать пропорцию: первое не должно перевешивать второго. Это
трудно, потому что пишешь все равно о себе - о своем видении, о своем
восприятии... Следует осознать свою роль. Предисловие задает интонацию.
Подход. Дает новый угол зрения. Прочитав идеальное предисловие, читатель
должен заранее любить еще не начатый роман.
Предисловие - это блик, отброшенный книгой на первые страницы. Автор
предисловия - зеркало, отразившее (и исказившее) испускаемый книгой
свет.
Представьте себе зеркало, прекрасно сознающее, насколько оно несовер-
шенно, насколько искажено возникающее в нем отражение. Тема для роман
а...
Впрочем, если одни зеркала ограничиваются тем, что принимаются само-
забвенно проклинать свое несовершенство, то другие все-таки имеют сме-
лость отражать... Вы думаете, это я о себе? Нет, это я уже об авторе.
Автор - это ведь тоже зеркало. Автор создает книги - отражения мира, в
котором он живет. И тоже - отражения неизбежно искаженные.
Тот, кто сотворил наш мир, тоже создал отражение чего-то. Интересно,
чего именно... Мы-то можем только гадать, поскольку видим это - тоже ис-
каженное - отражение в совершенно невозможном ракурсе - изнутри.
А если еще учесть, что совершенных отражений не бывает...
Зеркало, отраженное в зеркале, отраженном в зеркале. Коридор зеркал,
уходящий в бесконечность. А в центре - вы, читатель этой книги.
И теперь вам уже никуда отсюда не уйти.

x x x

Миры рождаются по-разному.
Одни возникают в затмевающей реальность грандиозной вспышке вдохнове-
ния. Истинная их жизнь коротка - такой мир едва успевает бросить тусклый
отблеск на бумагу - и погибает.
Другие миры строятся долго и старательно: от аксиом к теоремам, от
теорем - к их следствиям, загромождая бумагу трупами подлежащих и сказу-
емых.
Третьи миры рождаются от великой тоски. Просто взлетает однажды раз-
рываемая скорбью и печалью душа в сырое небо...
"Почему мир несовершенен, Господи?.."
Бог знает - почему; знает, но не говорит.
И душа, так и не дождавшись ответа, возвращается в тело, стоящее в
очереди за молоком.
Мир рождается в момент воссоединения души с телом. Мир, возможно, еще
менее совершенный, чем мир реальный. Пусть так. Но одному-единственному
человеку в нем дано не стать подонком. Или он может уклониться от летя-
щей в него пули. Или способен понять несовершенство своего мира...
А мир, осознавший свое несовершенство, рождает следующий.
И так - до бесконечности.
Андрей Лазарчук вовсе не собирался становиться Создателем Несовершен-
ных Миров. Когда он писал "Тепло и свет", "Середину пути" и другие прит-
чи,- а это было адски давно, в начале восьмидесятых,- он лишь выплески-
вал из себя скопившуюся в душе тягостную накипь обыденности. Она была
невероятно мерзка, эта накипь. Она заполняла, топила в себе каждый вновь
созданный мир. Она чувствовала себя в своем праве.
Но в рожденном мире немедленно появлялся человек, к которому эта мер-
зость не липла. Рыцарь. Мастер. Творец. Он не пытался вступить в борьбу
с накипью. Он просто был способен ее осознать, увидеть - и отделить от
мира. И его мир не то чтобы очищался - он чувствовал себя чище...
Невозможно возродить погибший в ядерном пламени мир, но можно создать
в глубоком подземном убежище искусственное Солнце, которое будет разго-
раться от любви одного человека к другому. Разве для тех, кто остался в
живых, мир не станет от этого хоть немного прекраснее?
Когда-то давно Лазарчук написал об этом повесть "Тепло и свет".
Он уже тогда знал (собственно, он знал это всегда), что человек не в
силах преодолеть несовершенство мира. Провозглашение этой цели - всегда
ложь. Пусть прекрасная, как Царствие Небесное, пусть логичная, как Уто-
пия, пусть научная, как Коммунизм,- но все-таки ложь.
И не бороться с несовершенством мира - немыслимо. Антиутопии никогда
не рисуют будущее - лишь настоящее. То настоящее, которое необходимо
свернуть в рулон и навсегда замуровать в прошлом. То настоящее, с несо-
вершенством которого должно бороться. То настоящее, которое не имеет бу-
дущего.
Андрей Лазарчук не писал ни утопий, ни дистопий. Это было для него
лишено интереса. Действие его рассказов всегда происходят между прошлым
(которого нет у утопий) и будущим (которого лишены антиутопии), в том
настоящем, которое никогда не станет ни беззаветно светлым, ни безнадеж-
но мрачным.
Вот рассказ "Мумия". Наше время. Много лет назад черное колдовство
оживило мумифицированного Вождя. Мумия, не способная жить сама по себе,
поддерживает свое существование за счет жизненных сил детей, которых
приводят в кремлевский кабинет на экскурсии - обязательные и жуткие, как
похороны.
Гротескна ли в этом настоящем фраза "Ленин и теперь живее всех жи-
вых"?
В этом мире властвует диктатура мертвенных суеверий. Поразительно, но
от той диктатуры, которая так долго царила в нашей реальности, она отли-
чается какими-то мелочами. Атрибутикой. Лексикой. Списком запрещенных
книг. И все! Ужас несказанных слов - тот же. Голодный паек на ребенка -
тот же. Талант, скрываемый либо уничтоженный,- тот же.
Страшно.
Но реальность страшнее.
В той реальности злое волшебство победило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22