Полная радужных мечтаний, я купила очередной торт, присовокупила к нему букет роз и понеслась к Зое Ивановне.
Ее квартира, расположенная в одном из старинных московских переулков, давно перестала быть жилищем и превратилась в хранилище экспонатов. Они вытеснили почти всю мебель из трех комнат, а её место заняли шкафы и стеллажи с папками, альбомами, книгами, плакатами. Даже в коридоре не осталось свободного пространства для вещалки и одежду клали на старый сундук, в котором, наверняка, хранились старые книги.
Зоя Ивановна, польщенная вниманием к своей коллекции, юркнула в соседнюю комнату, покопалась там и вскоре положила передо мной тонкую книжицу на каждой странице которой было дано цветное изображение картины, а на обороте приведено имя художника, название работы и её полное описание. Дрожащей рукой я начала листать хрупкие листы и где-то в середине брошюры под номером 152 обнаружила свой портрет. Только тут он был дан в цвете и произвел на меня неизгладимое впечатление. Это было изображение хорошенькой молодой женшины. Высокая припудренная прическа украшена цветами, голова грациозно склонена к плечу. Одна руку с перстнями манерно поднесена к виску, другая свободно покоится на складках пышной юбки. Огромное декольте обрамлено кружевной оборкой, тонкая талия стянута корсажем. На обратной стороне было указано, что картина написана Антуаном Ватто и называется "Портрет в жемчужных тонах".
Название удивительно точно отражало суть работы, она была выполнена в голубовато-серых тонах и, казалось, излучала тихое сияние. Тот, кто знаком с творчеством Ватто знает, что достигалось это благодаря его необычной привычке смешивать краски непосредственно на кисти. В результате получалось, что на её волосках одновременно присутствовало несколько различных цветов, которые под рукой мастера мельчайшими разноцветными мазочками сливались в единое целое, мягко переходили один в другой и придавали картине необыкновенное свечение.
- Ну, нашли, что хотели? - поинтересовалась хозяйка.
Я молча кивнула головой, размышляя, могло ли случиться так, что картина Ватто, самого талантливого художника 18 века, гордость коллекции барона фон Крагга, оказалась в заштатном городе да ещё спрятанная под слоем краски. Нет, историю появления в доме Стаса этого холста я знала, загадка заключалась в другом.
Дело в том, что сразу после Октябрьской революции был создан Государственный музейный фонд, эмиссары которого занимались выявлением художественных ценностей и отправкой их в государственные хранилища. Все произведения искусства и культуры, будь то редкие книги, дорогая посуда или живописные полотна, подлежали национализации и мне казалось невозможным, что бы такая известная коллекция, как у барона фон Крагга, избежала этой участи. А значит, все картины, включая "Портрет" Ватто, должны были оказаться или в музее или в его запасниках и оставаться там и по сию пору. Речь об антикварном салоне могла идти, если картина была украдена из музея и по непонятным для меня причинам начала безсистемно переходить из рук в руки. В этом случае становилось вполне понятным появление второго слоя с изображением девочки в шляпе: после похищения дорогую картину замаскировали, чтоб она до поры не привлекала ненужного внимания. Было и другое объяснение, но оно мне нравилось значительно меньше: это не настоящий Ватто, а его копия. Точный ответ на этот вопрос могла дать только Дарья и у меня просто руки чесались, до чего не терпелось позвонить ей и узнать, как идут дела. Но я сдержалась, зная, что это ничего не даст и если Даша сказала звонить завтра, то так тому и быть. Вместо этого я отправилась на кухню пить чай с Зоей Ивановной и беззлобно сплетничать об общих знакомых. До завтрашнего дня от меня ничего не зависело и раз не оставалось ничего другого, как ждать, я решила приятно провести время.
Глава17
На следующее утро я с трудом смогла дождаться десяти утра, когда Дашка приходит на работу, и начала ей названивать. Услышав мой голос, она довольно хохотнула и заявила:
- С тебя магарыч!
- Неужели.. - прошептала я неожиданно пересохшими губами.
- Неужели, неужели. - передразнила она меня, потом серьезно сказала: Это не копия, подлинник, конец XVIII века. Приезжай. Я верну твой шедевр и расскажу, что удалось узнать.
- Лечу! - пролепетала я.
Когда я вошла в лабораторию, подруга возилась с какими-то колбами. Увидев меня махнула рукой в сторону закутка:
- Подожди, скоро освобожусь.
И действительно, не прошло и получаса, как она плюхнулась на скрипучий стул напротив меня, со вкусом закурила и сказала:
- Значится, так! Верхний красочный слой совсем свежий, он даже не успел толком затвердеть и спаяться с нижним. Ему от силы несколько месяцев. Со вторым слоем дело обстоит иначе. Это хорошо высохший, "устоявшийся" слой. Проведенный микроанализ его частиц, а так же химический анализ красочных пигментов, грунта и холста показали, что это не подделка, все подлинное и относится ко второй половине XVIII века. Надпись на обороте картины сделана углем, причем, совершенно недавно. Ну, вот в кратце и все. Довольна? За подробностями приходи позже, сейчас времени нет, зашиваюсь!
От всей души поблагодарив дорогую подругу, я подхватила бесценный сверток и понеслась домой. Дел предстояло ещё немеряно, а сроки поджимали.
Первое, что я сделала, ворвавшись в квартиру, это установила картину на подставке и сфотографировала её полароидом. Я собиралась навестить антикварный салон и попытаться выяснить, откуда у них появился этот портрет. Таскать за собой полотно считала неразумным, вот для этого мне и нужны были снимки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92