Неожиданно громко тишину нарушил звонок телефона, прикрепленного на стене кухни. Некоторое время я с сомнением смотрела на него, решая в уме трудную задачу: вставать мне со стула или остаться на месте. В конце концов беспокойный характер взял верх над ленью, я поднялась и пошла к аппарату. Именно в этот момент, звонки неожиданно смолкли, но я все же подняла трубку и услышала голос Стаса:
- Егоров у телефона.
Сообразив, что аппарат параллельный и звонят хозяину, я уже собралась отойти, как следом зашелестел тихий голос. Он был настолько бесцветным, что определить, принадлежит мужчине или женщине, было невозможно и именно поэтому от него мурашки ползли по телу.
- Завтра, ровно в одиннадцать утра ты должен быть у дома номер 27 по Ясеневой улице. Войдешь в подъезд, на подоконнике между первым и вторым этажом найдешь пустую пачку от сигарет "Ява". В ней будет инструкция для тебя. Выполнишь все, что там написано-получишь дочь. - прошуршал голос.
- Завтра?! Завтра я не могу! У нас похороны! - в панике закричал Стас.
- А ты постарайся! Выбирай, кто тебе дороже: мертвая жена или живая дочь!
Голос вещал очень ровно и очень тихо, но мне показалось, что в нем прозвучала скрытая издевка. Вслед за этим раздались короткие гудки, означающие, что неизвестный повесил трубку. Я тоже швырнула свою на рычаг и не теряя времени, рысью понеслась в кабинет Стаса. Он сидел за письменным столом, в мрачной задумчивости смотрел перед собой, а в руках продолжал сжимать телефонную трубку. Мой неожиданный приход его нисколько не удивил, я же, не успев переступить порог, выпалила:
- Я все слышала. Что думаешь делать?
Он неопределенно пожал плечами:
- Не знаю. Я не могу не пойти на похороны Кристины, будет много людей, мое отсутствие вызовет скандал. Меня не поймут.
- Во сколько хороните?
- В одиннадцать. Мне никак не успеть.
Я начала лихорадочно соображать, что же можно предпринять в этой ситуации. Стас молча смотрел на меня, ожидая, что я предложу что-то дельное. Ничего особо умного я придумать не смогла и выпалила первое, что пришло в голову:
- И ты, и Юля, и Костя должны быть на кладбище. Вы члены семьи. Я же человек посторонний, мое присутствие там не обязательно, значит я и поеду на Ясеневую.
- А это не опасно?
- В каком смысле?
- Похитители, увидев тебя, могут разозлиться, что я неточно выполнил их инструкции и откажутся иметь со мной дело. А у них Полина!
- Ну, это вряд ли. Особо капризничать не в их интересах. Они здорово рисковали, похищая твою дочь, и теперь хотят за этот риск получить компенсацию. Затягивать обмен им не выгодно, с каждым звонком сюда растет опасность разоблачения. Ты боишься их, они боятся тебя. Так что, они заинтересованы в быстром и успешном обмене не меньше тебя. И, по большому счету, им все равно, кто заберет записку.
Я говорила с большим апломбом, стараясь подбодрить Стаса и вселить в него уверенность, но у самой в глубине души шевелился червь сомнения. Мои доводы были справедливы только в том случае, если девочка была жива и её намеревались возвратить отцу невредимой. В ином случае, поведение похитителей становилось непредсказуемым и все мои рассуждения теряли смысл. На Стаса моя речь оказала благотворное влияние, он немного успокоился и обрел способность рассуждать здраво:
- Так и сделаем. Все равно иного выхода у меня нет. Но пускай это останется между нами. Не говори ни кому, что поедешь за запиской. Пускай все до последнего момента думают, что туда отправлюсь я.
- Ты кого-то подозреваешь?
- Нет, но у меня такое чувство, что нужно держать язык за зубами. Я боюсь, что совершенно неожиданно с тобой что-то может случиться.
- Как скажешь! - пожала я плечами и, посчитав разговор оконченным, покинула кабинет.
Остаток дня я провела в полном одиночестве. Стас уехал по делам в город. Следом за ним укатила Юля, объявив, что ей нужно подготовить траурный наряд и немного отдохнуть. Костя болтался неизвестно где. Мария Ефимовна из своей комнаты не показывалась и горничная сказала, что старушка плохо себя чувствует. Я была предоставлена самой себе и потому, прихватив очередной любовный роман, завалилась на кровать и очень неплохо провела время.
На следующее утро я проснулась от громких воплей Стаса в очередной раз чем-то очень недовольного. Сквозь притворенные двери было слышно, что в доме царила необыкновенная суета. Сообразив, что хозяева собираются на кладбище, решила комнату до их отъезда не покидать. Не стоило вертеться под ногами, когда люди готовятся к такому печальному событию и нервничают. Ровно в десять Стас, забыв постучать, ворвался в мою комнату с последними инструкциями, а затем они все загрузились в машину и отбыли. Следом за ними отправилась в путь и я.
Поймав на трассе попутку, я через сорок минут стояла на углу Ясеневой и Тополиной и оглядывала пустынную улицу. Она была короткой, всего в несколько домов и заканчивалась тупиком. Строения были старые, сплошь трехэтажные, с облезлыми стенами и облупленными дверями. Выждав достаточное с моей точки зрения время, я пошла вдоль тротуара, высматривая нужный мне номер. Перед домом 27 я стояла без пяти одиннадцать. Решив, что пять минут роли не играют, толкнула входную дверь, вошла в прохладный подъезд и стала подниматься по лестнице. Навстречу спускалась немолодая женщина в фартуке, с ведром грязной воды, шваброй и мешком для мусора. Я вежливо посторонилась, пропуская её, а у самой тревожно екнуло сердце. Как только она миновала меня, я со всех ног припустила наверх, ожидая самого худшего. Плохие предчувствия оправдались и никакой пачки от сигарет "Ява" на подоконнике не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92