И всякий раз дикий блеск в его глазах становился все заметнее.
Когда стемнело, Калабати собралась уйти, но Моки схвати ее за руку:
- Подожди. Что это там?
Он смотрел в восточную сторону, на Кахулуи и дальше. Калабати тоже посмотрела в том направлении. Что-то необычное происходило на воде. Она была белого цвета, взболтанная, пузырящаяся. Произошли какие-то гигантские катаклизмы. Чувствуя, как поднимается в ней недоброе предчувствие, Калабати сняла с крючка бинокль и навела на воду.
Сначала она увидела, что вода пенится и бурлит, образуя какие-то немыслимые водовороты. Но постепенно углядела в этом хаосе определенную закономерность и устойчивые формы. Вода теперь завихрялась в одном направлении, против часовой стрелки, вращаясь вокруг центральной точки. Потом этот центр вращения стал уходить под воду, превратившись в подобие огромной пасти, которая все всасывала в себя.
- Моки, смотри. - Она протянула ему бинокль.
- Я и так вижу, - проговорил он, но бинокль все-таки взял.
Пока он наводил окуляры, Калабати наблюдала за выражением его лица.
- Думаю, что дело тут не в подводных течениях - слишком близко от берега. Должно быть, на дне океана образовалась трещина. Погоди, погоди! Он опустил бинокль и взволнованно посмотрел на нее: - Дыра! Не просто трещина на дне океана, а такая же дыра, как в Центральном парке. Теперь у нас есть своя собственная дыра!
Они вместе наблюдали, как расширяется водоворот, и все начинает вращаться в одном направлении. Моки с нескрываемым волнением, а Калабати с нарастающим чувством страха. Происходившие в остальном мире несчастья докатились и до их рая. Им не избежать бедствий. Они наблюдали за происходящим до самой темноты, а затем пошли в дом и включили телевизор, чтобы послушать выпуск новостей. Все ученые сходились на том, что дно океана дало трещину - наподобие того феномена, который произошел в Центральном парке. Туземцы уже дали ей название: моана пука - дыра в океане.
Моки больше не мог сдерживать охватившего его волнения. Возбужденно жестикулируя, он стал расхаживать по комнате.
- Понимаешь, что происходит, Бати? Бездонная пропасть будет затягивать в себя воду. Океан обмелеет. И знаешь, что будет потом?
Калабати молча покачала головой. У нее появилось непреодолимое ощущение, что это начало конца.
- Сейчас объясню. Великий Мауи возродится. - Он подошел к двери и показал рукой куда-то в темноту. - Молокаи, Ланаи, Кахулава, даже маленький Молокини - все это были составные части Мауи, в доледниковый период связанные с нашим островом сушей и не разъединенные, как ныне, морскими протоками. Я предвижу, что сейчас все идет к тому же самому, Бати. Они воссоединятся, вновь станут одним целым после столетий раздельного существования. Единый кусок суши размером с Большой остров. А может быть, еще крупнее. И я сыграю свою роль в будущем, которое ждет Великий Мауи.
- Какое будущее? - переспросила Калабати, подойдя к нему. - Если уровень воды в Тихом океане так сильно упадет, это будет всеобщим концом!
- Нет, Бати. Не концом. Началом. Началом нового мира.
В этот момент небо озарилось огнем, как будто зажегся факел. На противоположной стороне острова Калабати ясно, как днем, разглядела побережье Лахаина, долину Иао на западе Мауи и остров Ланаи, отделенный протоком. Потом ревущий поток раскаленного воздуха с мелкими осколками промчался, как смерч, у них над головами, дуя в разные стороны, в то время как они с Моки оставались в прохладной тени, защищенные огромным массивом Халеакалы.
- Шива, что же ты делаешь! - воскликнула она на бенгальском диалекте, на котором говорила в детстве.
Вдруг пол закачался и стал уходить у нее из-под ног, а ночная тишина взорвалась глухим ревом, который пронзил все ее тело до самых глубин естества.
Калабати упала и, распластавшись на полу, услышала еле слышный голос Моки:
- Землетрясение!
Он подполз к ней, накрыл своим телом, защитив от ломающихся полок, разбивающихся вдребезги лампочек и статуэток.
Казалось, прошла целая вечность. Калабати никак не могла понять, как до сих пор держатся подпорки, на которых установлен дом. В любой момент они могли рухнуть, и тогда дом покатился бы по склону. Единственный раз в своей жизни, когда Джек одолжил у нее на несколько часов ожерелья и прожитые сто пятьдесят лет разом опустились всей своей тяжестью ей на плечи, она так близко ощущала гибель.
Подземные толчки не прекращались, но стали слабее. Моки отпустил ее, и Калабати вскочила на ноги.
- Пехеа ое?
- Кажется, я в порядке, - ответила она, но не на гавайском.
Они ухватились друг за друга, словно матросы при качке на палубе. Калабати огляделась. Просторная комната была завалена обломками. Везде валялись разбитые скульптуры Моки и сломанные постаменты из лавы.
- О, Моки, твои работы!
- Скульптуры теперь никому не нужны, - сказал он, все крепче прижимая ее к себе. - Это все в прошлом. Я бы и сам их разбил. Разве ты не видишь, Бати? Это начало того нового, о котором я тебе говорил. Вот оно!
Он потащил ее на сотрясающуюся ланаи. Там они облокотились об ограду и стали всматриваться в темнеющую массу Халеакалы, туда, где виднелась его верхушка в ореоле огня.
- Смотри, Бати, - сказал он, указывая рукой в направлении склона. Халеакала жив! После целых столетий он пробудился к жизни. Ради меня! Ради нас!
Калабати вырвалась из его объятий и метнулась в дом. Несколько раз щелкнула выключателем, но свет не зажегся. Она пробралась между обломками к телевизору, однако включить его так и не смогла. Электричества не было.
- Бати! - воскликнул Моки. - Хеле май. Полюбуйся вместе со мной на Халеакалу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139