– Разумеется, все спрашивают, – отозвалась она.
– Так запомни, ни одна популярная писательница так не поступает! – закричал он. – Описывать свою жизнь! Опиши им ее, Марчелла, пусть они увидят тебя настоящую. Да они проглотят это!
– Они-то проглотят, – согласилась Эми, когда они вместе обсуждали это предложение. – А потом срыгнут и выплюнут. Ты потеряешь свою таинственность, Марчелла. Ты просто не можешь пойти на это!
Возражения Эми заставили ее колебаться. И даже сейчас – сейчас, когда она решилась на это, – она диктовала свою книгу, почти пугаясь увидеть ее напечатанной, смущаясь даже предложить секретарше отпечатать ее. Она знала, что вызывает любопытство. Светские хроникеры и прочие журналисты прозвали ее «подражательницей Гарбо», с тех пор как она перестала давать интервью год назад. Теперь, когда ее книги продавались только от ее имени, ушли все страхи и бессонные ночи, вызванные общением с прессой.
Ей нужна была работа, чтобы отвлечь свои мысли от Санти. Она старалась загрузить себя как можно больше, втискивая в свои дни как можно больше работы, уставая до изнеможения. Но с тех пор как Марк уехал в Италию, она чувствовала себя очень одинокой.
Поначалу ей казалось, что, помогая другим, она перестанет тяготиться тем, что ушло из ее жизни. Дважды в неделю по вечерам она занималась с восьмилетним доминиканским школьником, помогая ему разбирать трудные места, а потом везла его домой с неизменным Дональдом в «роллс-ройсе». Она также регулярно помогала бездомным в бедной части города, раздавая еду и беседуя с людьми. Она отдавалась своей добровольной работе самозабвенно и всегда анонимно. Все это помогало ей, но не могло удовлетворить так, как прогулки с Санти вокруг Вальдемоссы.
Когда машина просачивалась по Пятой авеню, зажатая интенсивным движением и обдаваемая выхлопными газами, перед ее глазами возникал колдовской городок, затерянный высоко в горах Майорки, словно видение из иных времен. Четырнадцать месяцев и двадцать три дня не видеть и не слышать его! А после того как она истощила свое сердце на любовные письма к нему, она стала бояться даже набрать его номер в Барселоне – а вдруг он подойдет и ответит чужим и бесстрастным голосом. Он был слишком горд, чтобы принять ее решение – такое простое и удобное. Он недостаточно любил ее, чтобы ждать. Нет, это несправедливо, тут же осеклась она. Он очень сильно любил ее, это она прекрасно знала, именно потому, что он любил ее так сильно, он и не писал ей. Он выбрал самый мучительный способ доказать ей, как неправильно она поступила.
Сейчас, перед лицом своего нового романа, ей хотелось ездить и ездить по городу всю ночь. Нью-Йорк был теперь поделен для нее на две части – улицы, по которым она гуляла с Санти, и те, по которым они не проходили. Разумеется, она ценила только «их» улицы.
Она была рада, что ей удается сдержаться и не названивать ему. Только это и давало ей возможность верить, что когда-нибудь однажды она поднимет глаза – от книги или тарелки – и встретится взглядом с Санти, и чувство немыслимой любви к ней, читаемое в его взгляде, заставит забыть об улыбке.
Они проезжали мимо «Барнса энд Нобля», мимо «Вальденбукса», мимо «Риццоли», и все они рекламировали ее книгу, и два невидимых прожектора высвечивали в витрине ее черно-белую фотографию, похожую на икону. Освещение было весьма удачным. Самоуверенная и все же уязвимая, прекрасная, но не отпугивающая – такой представала она на портретах. Выражение боли в ее взгляде привлекало зрителя, как привлекало читателя к ее книгам. Она выглядела как женщина с богатым жизненным опытом, сполна заплатившая по своим счетам. Слава Богу, Дональд не возражал против ночной работы, потому что с ним так легко переживались эти печальные сумеречные часы, когда весь Нью-Йорк, казалось, готовился к свиданию. В эти часы она не переставала думать о Санти; но сознание того, что внизу ее ждет Дональд, каждый вечер служило стимулом для того, чтобы собраться и спуститься на улицу.
Во время их ночных поездок по городу Дональд мог остановиться в любом месте, позволяя ей кружить, как ночной бабочке, там и сям, заглядывать в витрины магазинов одежды или книжных лавок или дожидаться в безопасности на заднем сиденье, пока Дональд принесет ей горячий кофе в бумажном стаканчике или свежую газету. Она могла остановить его на перекрестке Сорок второй улицы и Восьмой авеню, чтобы взглянуть на отбросы нью-йоркского общества, освещенные ярким неоновым светом порно-дворцов. Говорят, это и есть лучшее в Нью-Йорке, когда можно с высот низринуться в пучину, и все это дело лишь нескольких ярдов и минут. А еще это удерживало ее от мыслей о Санти и о том, как она проведет остаток вечера, когда Дональд высадит ее неподалеку от «Партнеров».
Она была трусливой и лживой, и ее мучило, сможет ли она набраться мужества и поведать диктофону, что она проделывает ради секса. Сможет ли она стать автором сексуальной автобиографии, на которую еще не отваживалась ни одна женщина? Сможет ли она стать тем прославившимся автором, чьи желания, привычки и жертвы, чьи внутренности продаются за двадцать долларов в твердой обложке, а годом позже – при переиздании – за пять баксов в мягкой?
Они подъехали к Пятой авеню.
– А теперь куда, миссис Уинтон? – наклонил голову Дональд.
Она опустила стекло, чтобы вновь наполнить машину ледяным ночным воздухом.
– Универмаг, – попросила она. – «Черивэри» для меня откроют.
Какие-нибудь серьезные покупки помогут – они всегда помогали, минут на пять. А тряпки были ей очень нужны. Быть одинокой и отлично одетой помогало чувствовать себя не такой одинокой, как если бы она была бедна, одинока и потрепана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218