Хенрик схватил ее за руку, Анна вырывалась, но он крепко сжал ей руки.– Смулка, – сказал он. – Типичный Смулка. Вы правы, но зачем рюмки бить? На станции ждут бедные люди, которые должны получить эти квартиры.– Отпустите.«Не отпущу», – подумал Хенрик. Отпустил и прошептал:– Простите.Хенрик увидел в глазах Анны слезы. Она повернулась и пошла к окну. Распахнула его.– Это смешно, – сказала Анна, не поворачиваясь.– Что?– Всё. И то, что я разбила рюмки. И то, что вы меня схватили. И то, что через минуту я была вам благодарна.– Тогда, пожалуйста, бейте еще.– И эти угрызения совести. У нас – по отношению к ним. Смешно.– Речь идет не о них, – сказал Хенрик. Анна повернулась к нему.– Это интересно, – пробормотала она.– Да, речь идет не о них, – повторил он. – Речь идет о нас. О нас самих.Анна не понимала. «Ее от меня уже тошнит». Она смотрела в окно. По двору Чесек катил нагруженную детскую коляску.– Речь идет о тех, кто берет, – пробовал он объяснить свою мысль, чтобы не показаться смешным. – Угрызения совести, мораль– все это смешно. Как изгнание из рая.– Я никогда в нем не была, – ответила она язвительно. – В лагере вы тоже были таким чистым?Хенрик молчал.– Мы уже не в лагере, – сказал он наконец.– Послушайте, вы дьявольски умны, но штаны, чтобы закрыть свои ягодицы, вы все же ищете.Хенрик покрылся испариной. Потрогал рукой брюки, нет, не порваны, бабский злой язык.– Конечно, ищу, чтобы не огорчать дам, – сказал он, кланяясь. – И советую вам взять свитер.– Почему же для меня такое исключение?– Я чувствую, что в этом нет ничего плохого.– Ага, значит, вы просто эстет?– Может быть.Хенрик обвел глазами комнату.– Я не вижу здесь штанов для себя, – сказал он. – Штайнхаген был небольшого роста.Анна согласилась, что надо пойти искать в другом месте. Взяла из шкафа халат и несколько мохнатых полотенец и завернула в свою полосатую куртку. В дверях она вдруг передала сверток Хенрику:– Подержите, пожалуйста.– Что это такое?– Туфли. Кажется, мой размер. 5 Внизу, возле лестницы, лежал человек. Анна вскрикнула. Человек шевелился и стонал.– Подождите здесь, – сказал Хенрик, достал пистолет и начал спускаться.– Он может выстрелить! – испуганно сказала Анна.– Тише, – шепнул Хенрик. Женщина замолчала.Хенрик наклонился над распростертым телом. Лица не было видно, в полумраке поблескивала клинообразная лысина. Худой и длинноногий. «Еще один верзила. Смешно, что я вынимал пистолет». Хенрик положил пистолет в карман.– Он ранен? – спросила Анна.– Сейчас погляжу.Хенрик наклонился и перевернул человека навзничь, увидел продолговатое старое лицо. «Ему, наверно, лет шестьдесят с небольшим, эта твердая белая щетина, этот хрящеватый нос, морщины и борозды вокруг тонкогубого рта».– Жив, – сказал Хенрик.Послышались легкие, осторожные шаги Анны, потом удивленный голос:– Посмотрите, в смокинге.Действительно, на старике был смокинг, рубашка с накрахмаленной манишкой, хотя и очень грязной, бабочка и дорогие запонки.– У него вид манекена с витрины, – сказала Анна. – Ну что, ранен?– Следа крови не видно. Наверно, упал с лестницы, ударился головой.– Может, его сбросили? – спросила она, беспокойно оглядываясь по сторонам. Лестница была мрачная, дверь в квартиру Штайнхагенов слегка пошатывалась. – Может, там кто-нибудь есть? Достаньте пистолет.Хенрик наклонился над стариком. Из тонкогубого рта вырвался хрип и пахнуло кислятиной. Хенрик отпрянул.– Агония? – спросила женщина.– Он в дым пьян. Надо подождать, пока проспится. А сейчас можно обыскать.Хенрик оттащил старика к стене и снял с него смокинг. Оружия у старика не было. Хенрик нашел паспорт на имя Шаффера, Курта Шаффера, пятьдесят семь лет. «Плохо выглядишь, Mensch, – подумал Хенрик. – На вид тебе больше, не помог тебе твой фюрер». Другой документ свидетельствовал, что резервист Курт Шаффер, проживающий в Грауштадте, парикмахер по профессии, признан временно невоеннообязанным по причине ревматизма в острой форме, а также хронического катара желудка.– Не хотите примерить его смокинг? – спросила Анна, когда Хенрик стал одевать старика. – Вам неинтересно, как вы в нем выглядите?– Этот немец нам пригодится.– Когда мы сюда пришли, его здесь не было, – вспомнила Анна.– Может быть, он пил где-нибудь поблизости. Услышал наши голоса и решил посмотреть, что происходит.– И слетел с лестницы, – закончила она.– У него такой вид, будто он возвращался с бала.– Вы думаете, их больше? – с беспокойством спросила она.– Не знаю. Шаффер нам все расскажет.Хенрик прошел прихожую и толкнул дверь, выходящую во двор.– Куда вы? – крикнула Анна.– Присмотрите за ним. Там где-то должна быть тележка.– Как вы догадались? – спросила она, когда он вернулся с тележкой.– Опыт. Поляки все носят на себе. Немцы давно уже такой глупости не делают. Вы можете прочитать в «Пане Тадеуше», что происходило после битвы под Йеной и какую роль в эвакуации сыграли вагены. Я должен был стать учителем польского языка. Вот видите, знания, полученные из книг, тоже иногда могут пригодиться. Нужно согнуть ему ноги в коленях.– Что вы хотите с ним сделать?– Отвезти в «Тиволи».Уложить пьяного на тележку было делом нелегким.– Шаффер, – говорил Хенрик, – не сопротивляйся, будь человеком.Парикмахер захрапел.– Так, так, Шаффер, спрячь педали. Уфф, – с облегчением вздохнул Хенрик, наконец уложив немца. – Можно везти. – Вдруг его обдала горячая волна. Он отвернулся и сделал вид, что рассматривает трещины на стене.– Что вы там ищете? – спросила Анна.– Счета за свет.– Я знаю что. Хенрик толкнул тележку.– Подержите дверь, – приказал он. «Догадливая! Интересно, у нее тоже кровь ударила в голову, она тоже увидела трупы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35