И хотя все обошлось благополучно, мы получили предупреждение о том, что нужно быть осторожнее: перевернуться в темноте и вывернуть все вещи в воду было бы крайне неприятно. На берегу кусты и деревья стали сливаться в одну плотную, темную массу, и разобрать деталей я уже не мог. Однако в одном месте мне показалось, что в двух-трех метрах от воды берег ровный и плоский. Я тут же показал Льюису в ту сторону, и тот кивнул головой. Я развернул байдарку, удерживая ее боком к течению, и по косой линии двинулся к берегу. Нос мягко уткнулся в податливый грунт. Я с опаской вылез в темную воду и ухватился за байдарку, чтобы удержать ее на месте. Казалось, в прохладной воде было полно невидимых ночных существ. Дрю выкарабкался из байдарки и привязал ее к молоденькому деревцу. Я вышел из воды на берег, в это время подплыли Льюис и Бобби. От неприятного ощущения, что в темноте кто-то прячется, у меня по спине мурашки бегали.
Мы развязали веревки, которыми были закреплены сложенные палатки, и взялись за устройство лагеря. Льюис захватил с собой в путешествие электрические фонарики с длинными ручками и теперь устанавливал их на пеньках и в развилках веток кустов так, чтобы место, где мы разбивали лагерь, было ярко освещено со всех сторон. Занимаясь непривычными для нас делами, мы входили в этот круг света из темноты и выходили назад в темноту. Казалось, Льюис точно знает, где что находится. Он ходил в круге света и раскладывал на земле палатки, гриль, надувные матрасы, спальные мешки. И возникало такое впечатление, что по его приказу все они сами поднимутся и образуют лагерь. Бобби и Дрю старались быть полезными, но у них мало что получалось. А я считал, что было бы просто свинством стоять на месте и позволять Льюису самому все делать. Хотя и знал, что он нисколько бы не возражал, если бы ему пришлось устраивать все без посторонней помощи. Меня клонило в сон, и в первую очередь я занялся тем, что имело к нему непосредственное отношение. Я надул матрасы ручным насосом – все четыре, на что ушло без малого полчаса активного качания, без перерывов. Река за это время посветлела, а лес, наоборот, становился все чернее и чернее.
Льюис поставил палатки, а Бобби и Дрю делали вид, что ищут хворост для костра. Я почувствовал себя значительно спокойнее после того, как палатки были установлены, надувные матрасы и спальные мешки уложены в них, электрические фонарики развешены внутри палаток и предохранительные сетки против змей подняты. Наша колония была основана, и я отправился с фонариком в лес набрать хвороста. Когда я натыкался на кого-нибудь из остальных, я светил фонариком в грудь, чтобы не слепить глаза, но зрелище при этом получалось неприятное. Свет, направленный снизу вверх, придавал лицу Бобби, которое казалось вымазанным жиром, монголоидный вид. Лицо Дрю выглядело так, будто его обрабатывали струёй из пескоструйного аппарата – оно все было покрыто точечными тенями в тех местах, где у него когда-то были угри. А вот лицо Льюиса даже в этом свете, отраженном от груди, менялось несильно, но это почему-то меня совершенно не удивляло. Длинная тень от его носа ползла вверх между глазами, надбровные дуги выступали вперед. Но его тихий голос шел оттуда, откуда ему и положено было идти – хотя временами казалось, что рот у него немного сместился влево.
Мы с Льюисом стояли у воды и светили фонариками на реку; свет прыгал по поверхности спокойного течения как пена. Меня охватило замечательное, меланхолическое чувство. Мне безотчетно нравилось стоять у реки и смотреть на луч света, выходящий из моей руки и скользящий по воде. Потом я подумал, что, наверное, мне следует сделать что-нибудь полезное. И я, ослабив тетиву, повесил свой лук на ветку так, чтобы наш лагерь действительно приобрел вид охотничьего; потом смазал наконечники стрел жиром, чтобы их не тронула роса. Льюис подошел ко мне и рукой провел по центральной части лука.
– Старенькая, но верная катапульта, а?
– Да, еще крепенькая, – сказал я.
– Тебе нравятся эти говардовские наконечники?
– Да, кажется, они как раз что надо. В одном журнале я прочитал, что такие наконечники позволяют стреле погружаться в цель особенно глубоко. Надеюсь, в журнале знают, о чем пишут. Во всяком случае, приходится им верить на слово.
– А они не начинают планировать на ветру?
– Я стрелял ими только по пням и земляным мишеням – и, похоже, они летят очень ровно. Ну, по крайней мере, если стрелять ими из этого лука.
Бобби налил всем виски, ни с чем его не смешивая. Мы сидели и прихлебывали его, а Льюис в это время сносил в одно место камни, которые выкорчевывал из земли или собирал вокруг палаток, раскладывая их в круг – для костра. Разведя костер, он позволил огню разгореться в большое пламя. Потом, когда оно притухло, поставил на него смазанную маслом сковородку, на которую выложил отбивные, захваченные им с собой еще из города.
Запах готовящегося мяса был восхитителен. Мы налили себе еще виски и сели на берегу, глядя на пляшущие, незатухающие отсветы костра на воде. Страх, взбудораженность и предвкушение ужина присутствовали во мне как отдельные ощущения, дополнявшие друг друга. Было нечто успокоительное в том, что мы в таком месте, где нас никто не мог бы найти – что бы там ни происходило в других местах, – что нас со всех сторон отступала ночь, что мы уже ничего не могли изменить, не могли отказаться от поездки.
Неяркое отражение огня на воде не подчинялось течению, и мне это казалось замечательным. Оно играло и плясало на одном месте, как неуязвимый дух, который умрет вместе с костром. Мы сидели молча, и я был рад этому молчанию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94