Теперь надо кое-что продумать насчет массажа. У Карен был свой ключ от бунгало. Передала ли она его новой девушке? Почти наверняка нет.Франсиско засеменил к входной двери и поставил ее лишь на защелку. Девушка, таким образом, могла войти сама, а он в это время будет уже в расслабленном состоянии возлежать на теплом мраморе. И обычный ритуал не нарушится. В этом и был весь смысл.Франсиско включил сауну заблаговременно, и оттуда пахнуло сухим жаром, когда он приоткрыл дверь. Он ступил внутрь, скинул халат и сбрызнул угли эссенцией, настоянной на зеленой хвое. Капли с шипением пропадали, сухой горячий воздух жадно впитал ароматный пар.С осторожностью, избегая прикосновений к раскаленным деревянным поверхностям, Франсиско вытянулся во весь рост на расстеленном полотенце, включил на малую громкость музыку – немного Бетховена полезно для расшатанной нервной системы.Но вожделенный покой не наступал. Какое-то тревожное предупреждение улавливал его организм.Таймер щелкал, деревянная обшивка сауны, казалось, пульсировала, управляемая термостатом, словно оркестр палочкой дирижера. Ливингстон раскрыл «Вог», перелистал и задержался на развороте с фотографиями Джами Рамоны. Память его ожила. Было ли это на самом деле? С ним и с нею?Девчушка чуть не вогнала его в гроб, но дело того стоило. В рассеянности он плеснул на угли побольше, чем следовало, хвойного экстракта. Стеклянное окошко в двери сауны запотело. Почему-то Франсиско вспомнил фильм «Психо». Господи, ну и жуткое кино! Нож падает… падает… вода переливается через край ванны… в воде кровь и… мертвый глаз несчастной Джанет Ли.Повинуясь неясному импульсу, Ливингстон, вытянув руку, протер стекло уголком полотенца. Но за окошком он не увидел приплюснутого к стеклу лица убийцы, а только мрамор своей ванной комнаты. Он решил, что с него достаточно. Может быть, ласковая вода в ванне погасит его возбуждение. Но и вне сауны дурацкое состояние не претерпело изменений. Он слишком щедро плеснул жидкого мыла от Диора, словно надеялся такой неумеренной расточительностью задобрить злого духа, ополчившегося против него. Однако жертвоприношение не помогло.Ливингстон со вздохом вылез из ванны, завернулся в фирменный, с эмблемой «Сансет-отеля» халат и вытерся досуха. Затем, уронив халат на пол, он прошел к массажному столу и взобрался на него. Он лег лицом вниз, прикрыв бедра полотенцем.Он уловил приближающиеся шаги, услышал, как отворилась дверь. Вот она уже рядом. Он ощутил прикосновение холодной, но уверенной руки.– Привет… – произнесла она тихо.Он повернул голову и пропутешествовал взглядом снизу вверх, рассмотрел стройные бедра, обтянутые белым халатом, выпуклости груди и закончил обзор на девичьем личике. Она улыбнулась, склонившись над ним, и улыбка – милая и в высшей степени дружелюбная – добавила прелести к тому, чем она и так располагала – вздернутому носику, подбородку с ямочкой, молочной белизны зубкам и восхитительным огненно-рыжим кудряшкам.– Привет, – улыбнулся Ливингстон.Этим и должен был ограничиться разговор. Нужды в том, чтобы узнать ее имя, он не испытывал. Сразу же он вернулся к прежней позе и учуял запах миндального масла, которым она смазывала руки. Его кожа уже предвкушала свидание с волшебными пальцами, способными погрузить тело и разум в блаженную нирвану. Она принялась за работу решительно, но твердость, даже жестокость, и ласка в сочетании ощущались как нечто единое, абсолютно совершенное, чему только, к сожалению, невозможно было подобрать название.– Не могли бы вы лечь на спину, мистер Ливингстон? – мягко попросили его.Франсиско перевернулся, лишь смутно осознавая, что выставляет напоказ свою наготу перед молодой девушкой. С безразличием он отнесся к тому, что она прикрыла его чресла полотенцем, и поторопился вновь затеять столь приятный флирт со сном и явью. Но забавы не получалось. Сон одолел Ливингстона, и он отключился. Массажистка убрала руки, выпрямилась и вперила пристальный взгляд в спящего, чтобы убедиться, насколько глубоко он ушел в забытье. Минуту или две она, замерев, наблюдала за ним, пока его похрапывание не нарушило тишину, в которой ощущалось какое-то тягостное напряжение.Пятясь, она отступала, не отрывая глаз он неподвижной фигуры на мраморном ложе, протянула руку за спину и бесшумно отворила дверь. Женщина, ожидавшая этого знака, шагнула вперед и заполнила собой весь дверной проем, огромная и пугающая своим видом, словно ангел смерти, вся в черном, с лицом, затененным низким козырьком глубоко надвинутой черной кожаной кепки.– Он спит, – сказала Канга.– Отлично, – кивнула Каролин.Они молча разминулись в дверях. Глаза рыжеволосой девицы были опущены вниз, когда она проходила мимо женщины, которая властвовала над ней.Каролин Киркегард вплыла в ванную комнату как черный айсберг. Ее беспомощная жертва мирно похрапывала на мраморном постаменте. Жалкое препятствие на ее пути к цели.Франсиско Ливингстон очень провинился перед нею. Он собрался отдать «Сансет» человеку, ей не просто неугодному, а ненавистному. Один раз Хартфорд выскользнул из ее ловушки. Вторично это ему не удастся.Кто предугадает, что взбредет в голову умирающему богачу? Несмотря на финансовый крах, постигший Хартфорда и лишивший его шансов расплатиться за покупку, Ливингстон может все равно заупрямиться, отстаивая интересы друга. Со смертью Франсиско исчезнет и последнее препятствие. Его душеприказчики немедленно продадут отель тому из покупателей, кто предложит самую высокую цену, то есть Дэвиду Плутарху. А Роберт Хартфорд уже только во сне увидит свои одиннадцать с половиной миллионов задатка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115