Нет, она ничего не имела против нее. Однако только с Дэйвом она чувствовала себя здесь защищенной.Дэвид пришел и первым делом заявил, что не поверил, будто Лиз весь день провела в море.– Опять выдумала? – спросил он.– Нет. Это правда… Вернее, часть правды.– Хотел бы услышать ее во всех подробностях.Он предложил прошвырнуться – все лучше, чем сидеть дома. Они покинули отель и пошли, как казалось Лиз, куда глаза глядят. Потом Дэйв сказал:– Зайдем ко мне?– Ты же сказал, что не надо сидеть дома.– Посмотришь, как я живу.Лиз промолчала.– Тааак… – протянул Дэйв. – Не хочешь. Боишься.– Ничего я не боюсь!– Ладно, забудем… Ну, о чем ты хотела поговорить?Она молчала. Они прошли длинную аллею, затененную кронами вязов.– Так и будем молчать? – поинтересовался Дэйв. – Может, тогда заглянем на дискотеку, потанцуем?– Пойдем к тебе… – Лиз метнула на него взгляд исподлобья. Он был невозмутим. – Ты слышал, что я сказала?– Слышал.– Почему же не отвечаешь?– Вдруг ты передумаешь.Она взяла его под руку.– Идем!Дом, где Дэвид арендовал комнату с кухней, принадлежал старому бармену. Сам хозяин жил тоже в комнате с кухней, но в противоположном конце здания. Их разделяло несколько пустующих помещений, которые когда-то занимала семья бармена – жена, сын, невестка и внучка. Все они погибли в авиакатастрофе. Чтобы получить с жильца плату за квартиру, бармен никогда не пользовался соединявшим их комнаты коридором – он проходил через двор и звонил во входную дверь постояльца…Вся мебель в комнате Дэйва принадлежала хозяину. Он сам владел лишь набором парикмахерских инструментов высшего качества, да еще шкурой рыси, в свое время покрывавшей сиденье автомобиля. После развода с женой при разделе имущества шкура досталась ему, а машина жене.Окна комнаты, достаточно светлой и просторной, смотрели на задний двор. Здесь обитали четыре собаки – две колли и две дворняги.– Сейчас будем пить чай… Или кофе? Чай? И ты все расскажешь.Он пошел на кухню, очень удобную: стоя посередине, можно было достать рукой холодильник, плиту, стол…– Ну, вот, – сказал Дэвид, внося на подносе чайник с чашками и сандвичи. – Я тебя слушаю… Тебе сладкий?..– Дэйв, ты знаешь, кто такой Чарльз Болдуин?– Нефтяной магнат. А что?– Если б я сказала тебе, что танцевала с ним на его дне рождения…– Я бы сказал, умерь свою фантазию.– А если б я сказала, что плавала на яхте с его племянницей?– Я сказал бы, что у тебя поехала крыша.Лиз протянула Дэвиду блестящий кусочек пластика.– Что это? – спросил он.– Прочитай.Он взглянул на золотые буквы.– Откуда это у тебя?– Мне дала Моника. Это ее визитка. Она пригласила меня в субботу на вечер.– Так… – проговорил Дэвид. – Нельзя ли подробней?Они пили чай, и Лиз рассказывала. Услыхав про акул, Дэвид остановил ее:– Акулы? Кто тебе сказал, что здесь водятся акулы?– Ты.Он схватился за голову.– Да нет здесь акул! Я просто попугал тебя, чтобы далеко не заплывала.– Но я сама видела: большое, черное пронеслось мимо!– Возможно, это был дельфин. Иногда они подплывают к берегу.– Значит, ты обманул меня?– Это же для твоей пользы!– Для пользы? Я чуть не умерла со страху! Если бы не яхта, я бы точно утонула!– Ну уж не выдумывай: коль тебя понесло, несмотря на мое предупреждение, в открытое море, значит, не очень-то боялась.– И все-таки это была акула, – сказала Лиз, помолчав. – Понимаешь, я кожей почувствовала опасность. Ты веришь мне?Дэвид вздохнул.– Сколько тебе лет?– Семнадцать.– Я и говорю: глупая еще.Они замолчали. Каждый про себя обдумывал ситуацию. Он первым нарушил молчание:– Ну, а что было потом?Лиз рассказала.– И ты решила скрыть, что ты горничная? Представилась миллионершей?– Ты бы посмотрел на их самовлюбленные морды! Они выбросили бы меня обратно в море, если б узнали, кто я! И никакой миллионершей я не представлялась! – Помолчав, она сказала: – Моника говорит, что я похожа на какую-то Трейси.– Трейси Урман?– Ты ее знаешь?– Знаменитая теннисистка.– Про дядю Чарльза, что я с ним танцевала, Моника сама придумала.– И ты собираешься пойти к ней в субботу?– Да.– Ну, если решила – иди!– В чем? Моника сказала: «Надень платье, в котором танцевала с дядей Чарльзом».– Она спятила?– Она нарочно сказала, чтобы позлить компанию. Она имела в виду, чтобы я была в шикарном платье.– Что же тебя смущает?– Не прикидывайся, Дэйв! У меня нет такого платья и денег, чтобы его купить.– Послушай, зачем тебе все это? Посмотреть, как живут миллионеры, – и вернуться в отель Энни? Не связывайся с ними!..– По-твоему, мне вообще ничего не нужно? Мое место здесь? На всю жизнь? Почему я не должна посмотреть и повеселиться, если так получилось? Меня ведь пригласили!– Ладно, не лезь в бутылку. Я сделаю тебе роскошную прическу, и твоя Моника не будет сомневаться, что у тебя есть и яхта, и вилла, и все прочее.– Согласна! – весело сказала Лиз. – Помни же, что ты обещал! Роскошную прическу!..
Мистер Банчинни и миссис Кроуз жарились на пляже. Лиз прибрала их номера. Мистер Банчинни, тот, что поселился вместо Хайда, был до противности аккуратен. Стопочка чистых платков, грязные – в холщовом мешочке. В ванной на полке новенькие, еще не распечатанные, в прозрачной бумаге щетки и щеточки – для зубов, для ногтей, для волос. Все расставлено, разложено.Зануда! – определила Лиз.Миссис Бесси Кроуз, которая, согласно жизненному и гостиничному опыту Ребекки, была любовницей Банчинни, в отличие от него была бестолковой и рассеянной. Иначе она не стала бы прятать в платяном шкафу губку, а в ванной вешать шляпу из рисовой соломки. Но в шкафу у нее висели необыкновенно красивые платья…Лиз все время помнила о приглашении на виллу Моники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48