— Так и есть, — сказал мистер Стейн, — так оно и есть. И кончай извиняться, парень. Ты совсем не первый, кто приходит сюда просто слушать.— Нет? — переспросил я.— Конечно нет. Мой покойный отец вообще не знал ни единой ноты.— Оливер, пожалуйста, либо скажите ему, что все ждут, — обратилась ко мне миссис Стейн, — либо садитесь сами и берите скрипку.— Терпение, дорогая, — отозвался хозяин, — я хочу быть уверен, что он чувствует себя, как дома.— Я чувствую себя, как дома, — вежливо ответил я. Он усадил меня на стул и поспешно присоединился к оркестру. * * * Это было потрясающе. Я сидел и смотрел, как ребята, которых мои приятели-преппи назвали бы чокнутыми извращенцами, создавали фантастическую музыку.Моцарт, потом Вивальди, потом парень по имени Люлли, о котором я вообще никогда не слышал.После Люлли был Монтеверди и лучшая пастрама, которую я когда-либо пробовал. В антракте ко мне подошёл длинный застенчивый брат Давид и таинственным шепотом спросил:— Это правда, что вы хоккеист?— Был, — кивнул я.— Мог бы я спросить у вас одну вещь?— Конечно.— Как сыграли сегодня «Рэйнджеры»?— М-м... Не помню, — он был ужасно разочарован. А как объяснить ему, что Оливер Бэрретт, бывший фанат хоккея, в настоящее время так погрузился в юридические джунгли, что забыл посмотреть, выиграют или проиграют «Рэйнджеры» его обожаемым «Бостон Брюинс».Потом появилась Джоанна и поцеловала меня. Кажется, это было чем-то вроде ритуала. Она целовала всех.— Они ещё не свели тебя с ума?— Нет, — ответил я, — это здорово.И вдруг до меня дошло, что я вроде как и не вру. Гармония этого вечера была не только в музыке. Она чувствовалась во всём. В их беседах. В комплиментах по поводу особенно закрученного прохода.Из того, с чем я мог сравнивать, это немного напоминало то, как заводят друг друга хоккеисты Гарварда перед тем как пойти и порвать соперника.Только здесь они заводились просто от того, что играли — все вместе. Тут чувствовалось до чёрта этого... сопереживания.Я никогда не был в таком мире.Кроме как с Дженни.— Доставай скрипку, Джо, — скомандовал мистер Стейн.— Ты сошёл с ума, — выразила она протест, — Я абсолютно не в форме.— Ты тратишь слишком много времени на медицину. Стоит хоть столько же заниматься и музыкой. Кроме того, Баха я оставил специально для тебя.— Нет, — твёрдо ответила Джоанна.— Ну же. Оливер просидел тут три часа, чтоб услышать тебя.Она покраснела. Я попытался протестовать, но без шансов быть услышанным.Мистер Стейн повернулся ко мне:— Может попросишь свою подругу сходить наконец за скрипкой?Не успел я среагировать, как Джоанна — теперь совершенно пунцовая — прекратила протестовать.— О'кэй, папочка, будь по-твоему. Но предупреждаю, что ничего хорошего из этого не получится.— Получится, непременно получится, уверил он. Когда Джоанна вышла, он обернулся ко мне, — Бранденбургские концерты нравятся?Я напрягся. Эти концерты Баха были среди немногих, которые я знал.Именно после Пятого я сделал Дженни предложение, после того, как она играла в этом концерте, а потом мы возвращались вдоль берега реки в Гарвард . Именно эта музыка в некотором смысле была прелюдией нашего брака. Сама мысль снова услышать её уже причиняла боль.— Так как? — переспросил мистер Стейн. Тут я сообразил, что от меня всё ещё ждут ответа.— Да, — сказал я, — нравятся. Который из них вы будете играть?— Все! Зачем выбирать?— Я играю только один, — возмущённо заявила его дочь. Она уже заняла место среди других скрипок и о чём-то говорила пожилому джентльмену, сидевшему рядом. Группа снова начала настраивать инструменты. Но поскольку в перерыве каждый хоть чуточку промочил горло, делалось всё это намного громче.Теперь мистер Стейн вознамерился дирижировать: «Чем Ленни Бернстайн лучше меня? Причёской?». Он постучал по пульту (обычный телевизор).— Сейчас, — произнёс он с неизвестно откуда взявшимся немецким акцентом, — я хотеть резкий атака. Вы слышать меня? Резкий!Группа приготовилась. Он занёс свой дирижёрский карандаш.Я задержал дыхание и от души понадеялся, что выдержу.И в этот момент ударила канонада.Кто-то с пушечным грохотом стучал в дверь. Слишком громко, и, насколько я могу судить, безо всякого ритма.«Открывайте!!!» — взревел нечеловеческий голос.— Полиция? — спросил я у неизвестно как оказавшейся рядом со мной Джоанны.— Их никогда не бывает поблизости, — слабо улыбнулась она, — Хуже. Это Годзилла с верхнего этажа. Его настоящее имя — Темпль, и он — самая настоящая нежить.Я осмотрелся по сторонам. В комнате находилось человек двадцать, и вид у всех был основательно напуганный. Похоже, этот парень, Годзилла, должен быть по-настоящему опасен.Как бы то ни было, Лу Стейн открыл дверь.— Чёрт побери, ты, сукин сын, я тебе каждое долбанное воскресенье говорил — заткни шарманку!Всё это нежить произнёсла, угрожающе нависая над мистером Стейном. «Годзилла» подходило тут как нельзя лучше. Это на самом деле было здоровенное и очень волосатое существо.— Но, мистер Темпль, — попробовал протестовать мистер Стейн, — мы всегда заканчиваем точно к десяти.— Дерьмо! — прорычал монстр.— Да, я заметил, что вы уже излили его, — ответил мистер Стейн.Темпль уставился на него:— Не доводи меня, слышишь, козявка! Ты меня ещё не знаешь!В его голосе слышалась давняя ненависть. Чувствовалось, что на этом этапе цель его жизни — нанесение тяжких увечий своему соседу, мистеру Стейну. И похоже именно сегодняшний день идеально подходил для претворения мечты в реальность.Оба сына Стейна, несмотря на то, что явно были напуганы, присоединились к отцу.Темпль выругался. Миссис Стейн уже стояла рядом с мужем, а теперь и Джоанна выскользнула из-за моей спины и рванулась к двери (Драться?

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8