– Это совсем не было больно, – возразил Корриган. – Раньше я ничего подобного не чувствовал.
– Сорел принял тебя как члена семьи. Я и надеялась, что так будет, но не думала, что ты почувствуешь перемену в мелдинге. Когда в него вошла я, ты, по-моему, испытывал дискомфорт. – Т Пар умолкла, внезапно догадавшись:
– Видно, такой была твоя реакция на мое непрошенное вмешательство. Прости меня, Даниэль. Мне не следовало так быстро прекращать сеанс.
– Со мной все в норме. Как ребята… гм, дети Сорела?
– Они утешали отца, разделяя его горе, и теперь отдыхают. Отдохни и ты.
– Я уже достаточно отдохнул, – не соглашался Корриган. – Сейчас мне нужен душ и немного кофе, потом хочу посмотреть технический отчет об аварии в стазокамере.
– Даниэль… – осуждающе начала ТПар.
– Сегодня с пациентами я не работаю и могу отдохнуть, но я должен удовлетворить свое любопытство и узнать, что же все-таки случилось прошлой ночью.
Любопытство было единственной из всех эмоций, которую вулканцы допускали в проявлении чувств и даже поощряли.
– Понимаю, – сказала ТПар, – Только не переутомись, Даниэль.
Он принял душ и побрился. Акустический аппарат быстро почистил одежду Корригана. Даниэль снова надел се, чувствуя себя теперь свежее. У него в офисе стояла кофеварка. Скоро он сидел, попивая ароматный кофе, и изучал отчеты на компьютере. Они ему ни о чем не говорили. Корриган хмурился, нажимал кнопки и снова хмурился. Не проявлялось никаких признаков сбоя аппаратуры… но женщина умерла.
Чем больше он концентрировал свое внимание на цифрах, тем меньше видел. Борясь с раздражением, он вызвал инженерный сектор клиники. На экране мгновенно появился начальник сектора Сторн.
– Я ждал твоего вызова, Даниэль. Мои люди провели всю ночь в поисках неисправности и до сих пор этим занимаются. До настоящего момента причина отключения питания неизвестна.
Вулканец говорил спокойно, но Корриган заметил на его лице следы разочарования и волнения, что внешне проявлялось глубокими складками морщин. Вулканцы с раннего детства учились искусству концентрироваться, но концентрация без результата могла повредить любому разумному существу.
– Пожалуйста, продолжайте работать, – попросил Корриган, – и свяжитесь со мной, если удастся что-то выяснить. Тем временем две другие стазокамеры…
– Контролируются визуально мониторами, а также компьютерами, заверил Сторн. – Мы будем осуществлять двойной контроль до тех пор, пока не найдем причину неисправности.
– Благодарю тебя, – угрюмо сказал Корриган и отключил связь.
Как бы там ни было, к черту вулканское хладнокровие! Сейчас он был бы рад любому предлогу, чтобы наорать на кого-нибудь. Он пошел к двери, соединяющий его офис с офисом Сорела, чтобы посмотреть на партнера, лежащего в трансе. Целитель был бледным, взгляд его – бессмысленным, что считалось нормальным для транса, как и сигналы жизни на мониторе, показывающие биение сердца и дыхание, намного ниже нормы. В данный момент Корриган ничем не помог бы Сорелу, он чувствовал себя брошенным на произвол судьбы, предпринимал действия, но куда бы ни ткнулся, везде его ждало разочарование. Корриган вернулся к себе и увидел вошедшую вслед за ним ТСел.
– Сотон и ТМир хотели бы поговорить с вами, если…
– Впусти их, ТСел.
Когда сын и дочь Сорела уселись по другую сторону письменного стола, Корриган только и сказал им:
– У меня нет ответа для вас. До настоящего времени не удалось отыскать причину перебоя в подаче электроэнергии в стазокамеру вашей матери.
– Мы пришли не для того, чтобы задавать вопросы, Даниэль, – сказал Сотон. Сын Сорела был точной копией отца в молодости, не считая, пожалуй, теплых выразительных глаз, унаследованных им от матери.
– Даниэль, мы явились поблагодарить тебя, – сказала ТМир.
Это был голос не ребенка, а взрослого человека, и Корриган пристально посмотрел на нее. Внешне она выглядела такой же юной, как и семь лет назад, когда улетела с Вулкана, чтобы изучить ксенобиологию. Ее контакт с другими культурами в определенной степени сделал ее более загадочной. Нет, это слово совсем не подходило для се описания…
Корриган прекратил поиски подходящего выражения и принял благодарность двух молодых людей, выросших у него на глазах. Когда Корриган прибыл на Вулкан, Сотону исполнилось десять лет, а ТМир только родилась. Для них он не был посторонним или чужаком, иначе его отторгнули бы во время мелдинга, да и без него Корригану известно, что его считали своим.
– Ты спас жизнь отца, – сказал Сотон. – Даниэль, ты и раньше был для нас братом отца, но таким, как вчера, ты еще никогда не был. ТПар не следовало выводить тебя так быстро из мелдинга.
– Конечно, – согласилась ТМир. – Мы не могли остановить се, поскольку отец нуждался в нашем внимании, но мы чувствовали твою боль, Даниэль, ведь отец принял тебя, а не Т Пар…
– Нет, ТМир, – поправил ее Корриган. ТПар всего лишь хотелось освободить меня, как ей казалось, от болезненных ощущений. Именно она настояла, чтобы я попробовал войти в мелдинг с Сорелом, когда самой ей этого сделать не удалось. Вы не должны обвинять ее в проявлении отрицательных эмоций, она ведь действовала как целительница, ради блага своего пациента.
– Прости меня, Даниэль, – сказала ТМир и опустила глаза, словно ее укорял отец. Подняв голову, она обеспокоенно заметила:
– Я за тебя переживаю.
Брат ТМир удивленно поднял брови, но только и нашелся, что сказать:
– Я тоже за тебя переживаю. Теперь, когда отец поправляется, думаю, что Т Пар уже…
– Да, она обследовала меня, как только я проснулся, но вы сами можете убедиться, что на меня не оказали воздействия никакие необычайные эффекты, Сотон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76