Джо заигрывал с ней. Она отвечала тем же, чувствуя, как они осторожно двигаются, словно по минному полю, где одно неверное слово или один неверный взгляд могли привести к взрыву.
Цепляясь то за Джо, то за Майло, Оливер продолжал держаться от нее на расстоянии, которое сам установил, и однажды нахмурился, увидев, как Джо склонился к ней и положил ей руку на шею. Освободившись от легкой руки Джо, Габриэль увидела сердитый, испуганный взгляд Оливера.
Мун пригласил всю компанию к себе на лодку, чтобы принять участие в ежегодном рождественском параде лодок.
– И мы будем в костюмах? – с надеждой спросил Оливер.
– Чертовски точно, – ответил Мун. – Наденешь, что захочешь.
Габриэль любила лодочные парады, когда вся река таинственно и волшебно мерцала в холодной темноте ночи.
Сколько она себя помнила, каждый год двадцать первого декабря, независимо от дня недели и погоды, владельцы лодок в Байю-Бенде украшали свои посудины гирляндами из лампочек и выводили из бухт, направляясь к широкому изгибу реки, где она проходила через центр города. Вдоль всего пути стояли зрители и пели рождественские гимны.
Когда лодка входила в центр города, на ней тушили огни и оставался лишь золотой отсвет иллюминации. Лодки одна за другой уходили в темноту и исчезали, пока на реке не оставались одинокие огни последней из них.
Когда и они гасли, люди на берегу замолкали.
И на какое-то мгновение, молча стоя в темноте, они начинали ощущать свою общность, принадлежность, независимо от религиозных убеждений, к единому человеческому роду. Это сознание объединяло их против тьмы ненависти, злобы и страха.
А потом, по сигналу головной лодки, на остальных зажигались огни, ослепляя и побеждая темноту. В толпе раздавался вздох, потом крики «ура» и смех.
Парад заканчивался в освещенных доках, где на мешках с песком мерцали свечи.
Ах, как же она любила этот парад. Любила толкотню и суету соседей и этот удивительный момент, когда тьма уступала свету. Он напоминал ей о мимолетности жизни, о том, что мир величественно вращается в темноте вечности и пространства.
Иногда возвращение света трогало ее до слез.
Оливер позволил ей помочь ему с костюмом. Габриэль была не настолько глупа, чтобы предлагать ему эльфа или ангела. Колеблясь между тюленем и роботом, он с помощью Майло решил наконец, что будет красным крабом.
Джо сделал клешни. Мун водрузил на голову Оливеру шапку Санта-Клауса.
Ярко-красным пятном солнце опустилось за бухту. Из воды выпрыгнула рыба, извиваясь и блестя чешуей. Оливер взвизгнул от восторга и испуга. Поставив сына на палубу, Джо протянул руку, чтобы помочь Габриэль перебраться с пристани на борт.
– Ты забыл, что я выросла у воды. – Габриэль подкрутила джинсы и отошла на два шага для разбега.
– Мне нравятся носочки, Душистый Горошек. – Джо подхватил ее в объятия, когда она прыгнула в лодку и повисла на шее у Джо. Его сердце стучало, как военный барабан, в такт ее собственному, а дыхание стало сбивчивым.
Но на них смотрел Оливер – из-под шапки Санта-Клауса, которая съехала ему на один глаз. Габриэль улыбнулась, сделала вдох и заставила себя оторваться от Джо.
– Иди сюда, дорогой. Давай наденем на тебя спасательный жилет. Снимешь, когда снова будем на суше.
Когда все надели спасательные жилеты и заняли свои места, они подняли паруса и отплыли, подгоняемые вечерним морским ветерком.
Несчастный случай произошел вскоре после того, как Мун вошел в ряд, почти в середине потока.
Спереди и сзади них двигались выложенные из электрических лампочек мерцающие олени и Санта-Клаусы. Маленькие итальянские лампочки обрисовывали паруса и рангоуты. На некоторых лодках лампочки горели от носа до кормы и до верхушки парусов. На маленьких лодках светились тысячами разноцветных огоньков причудливые фигуры. Пыхтение моторов заглушалось шумом голосов, пением вдоль берегов бухты и реки.
Завороженный Оливер стоял около Джо на носу лодки. Габриэль остановилась на середине – спасательный жилет неудобно собирал ей майку при каждом движении. Ища пряжку на жилете, она заметила, как легкая тень метнулась к корме.
Когда Оливер пронесся по правому борту лодки, Габриэль инстинктивно стала двигаться, еще не понимая, что делает. Спортивные тапочки цеплялись за палубу, когда она бежала прямо к Оливеру.
– Джо, – позвала она, но ветер отнес ее голос.
Оливер тем временем перегнулся через борт, и его маленький зад поднялся высоко вверх.
Габриэль согнулась над якорем и хотела схватить его. Пальцы скользнули по гладкой ткани спасательного жилета, и мальчик исчез в воде. Сбросив свой жилет, она поставила ногу на перила, закачалась и глубоко нырнула, яростно гребя и погружаясь в темную холодную воду.
Последнее, что она видела, была одна клешня краба, крутившаяся неподалеку. Ниже по течению плыла шапка Санта-Клауса, которую подгоняла попутная струя проходящей лодки.
Оливера видно не было.
– Проклятье, Мун, останови чертову лодку, – донесся до Габриэль отчаянный крик Джо.
Ее окутала темнота, солоноватая вода забила нос. Позже она подумает, как было странно, что она не слышала ни звука, не видела ничего, кроме набухшей от воды шапки Санты.
Оливер должен быть жив.
Но почему же ей его не видно? Может быть, он стукнулся головой о лодку, когда бросился вперед? Может быть, его затянуло под одну из лодок?
Все могло быть.
Она вдохнула, оттолкнулась и глубоко нырнула, пытаясь определить какое-нибудь движение в черноте, увидеть маленького, беспомощного мальчика. Вынырнув, чтобы вдохнуть снова, она остановилась на одном месте, разглядывая поверхность воды, и в пятнадцати футах вниз по течению, немного в стороне, ей показалось, что она увидела голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33