Сын Калигулы!Повитухи, помогавшие Цезонии, суетились около роженицы, перерезали пуповину, обтирали новорождённого от крови и слизи. Гай пытался рассмотреть младенца, увидеть, какого цвета его глаза и волосы. Широкие спины и быстро мелькающие руки женщин мешали ему, закрывали дитя от его жадных глаз.— Мой сын! — прошептал Калигула. — Пошли прочь, мегеры! Дайте мне взглянуть на моего сына!— Гай Цезарь! — подал голос лекарь Галот. — У тебя родилась дочь.Лекарь испуганно замолчал и втянул голову в плечи. Опасался, что император может обвинить его в том, что ребёнок получился неугодного пола.Цезония молча плакала. Отчаянно кусала пальцы, чтобы не закричать от отчаяния. Неужели все напрасно? И приворотное зелье, и беременность, и смерть Друзиллы? Она не станет женой императора из-за небольшого кусочка плоти, которого недостаёт её ребёнку! Цезония возненавидела дочь за то, что она не родилась мальчиком.«А может, все-таки?..» — думала она, цепляясь она последнюю надежду.Лицо Гая Цезаря обрело привычное, равнодушное выражение. Брезгливо скривившись, он направился к выходу.— Несите ребёнка за цезарем! — задыхаясь, крикнула Цезония повитухам. — Положите у его ног.Женщины подхватили на руки новорождённую, наспех завёрнутую в льняную пелёнку, и побежали за Калигулой. Догнали его у выхода. Суетливо положили девочку на грязный, истоптанный пол, перед императором. Сейчас решалась её судьба: жить ей, или быть выброшенной, как все младенцы, которых отказался признать отец.Ослеплённый мужским эгоизмом, Калигула хотел переступить через жалобно пищащего младенца. Уже поднял ногу, обутую в позолоченную сандалию… И остановился! Случайно скользнув взглядом по дочери, он заметил редкие рыжие волоски, немного вьющиеся. Как у него. Как у Друзиллы!Задыхаясь от волнения, Гай подхватил на руки девочку. Прижал её к груди, не обращая внимания на то, что ребёнок пачкает тунику, вышитую золотом.— Моя Друзилла! — прошептал он, прослезившись от счастья. Гладил и целовал рыжую головку дочери. Нежно проводил двумя пальцами по щекам и маленькому носу. Заглядывал в узкие щёлочки полузакрытых глаз младенца, пытаясь определить цвет: не зелёный ли?Гай не помнил, как выглядела Друзилла, когда родилась. Ему тогда ещё не исполнилось двух. Когда он прикрывал глаза, воображение рисовало картину: рыжеволосый мальчик, одетый маленьким легионером, поднимается на цыпочки и тянется к плетёной колыбели, где лежит новорождённая сестричка, розовая и золотисто-рыжая.— Я назову тебя Друзиллой, — шептал Гай на ухо девочке, которая родилась удивительно похожей на ту, давно умершую и незабываемую.Калигула вернулся к Цезонии. Присел на окровавленную постель и положил ребёнка около матери. Матрона улыбалась, не смея поверить в чудо.— Спасибо тебе, — проговорил он, целуя её в щеку. — Ты родила мне Друзиллу.Цезония вздрогнула, почувствовав неприятный холод в груди. Мелькнула опасливая мысль: когда девочка вырастет, не захочет ли безумный Гай взять её в любовницы, как ту, другую Друзиллу, бывшую его сестрой? Цезония заставила себя не думать об этом. Много лет истечёт к совершеннолетию дочери. Все изменится, и Гай тоже. О будущем даже сивиллы не предсказывают с точностью. Стоит ли отравлять себе жизнь страхом перед неопределённым будущим?
* * * Гай сдержал обещание, данное Цезонии.В сумерки он вернулся в её кубикулу в сопровождении десяти патрициев. Позади тащился жрец, ведя белого телёнка.Постель Цезонии, все ещё окровавленную после родов, накрыли жёлтой тканью. Жёлтый — цвет невест. Венок из полевых цветов и покрывало огненного цвета украшали голову невесты.Гай торопил жреца, шипя угрожающе:— Если знамения окажутся неблагоприятными…Продолжать фразу не понадобилось. Жрец вспорол брюхо жертвенному телёнку, метнул испуганный быстрый взгляд на вывалившиеся внутренности и объявил дрожащим голосом:— Боги благословляют союз.Калигула удовлетворённо кивнул: конечно, благословляют! Посмели бы не благословить! Гай уже сражался с морем. Он и в небо может метать камни и стрелы.Император поспешно натянул обручальное кольцо на палец Цезонии. Свидетели по очереди выцарапывали свои имена под брачным контрактом. На руках кормилицы плакала девочка, получившая родовое имя — Юлия. Второе имя, выбранное отцом, было Друзилла.Цезония, помолодевшая и похорошевшая от счастья, удовлетворённо рассматривала кольцо. Ей захотелось ощутить себя истинной императрицей, как Ливия, о которой говорили на улицах: «Август правит Римом, Ливия правит Августом». Цезония величественно повела рукой, делая знак удалиться патрициям.— Оставьте нас! — произнесла она напыщенным тоном, который, по её мнению, пристал жене императора.Гай насмешливо хмыкнул, наблюдая за ней.— Убирайтесь! Вы свою работу уже сделали, — выгнал он патрициев, жреца и рабынь с младенцем.Оставшись наедине с Цезонией, Калигула обнял её и припал долгим поцелуем к тонкой шее.— Тебе хочется приказывать? — скользя губами по плечам и шее женщины, спросил он. — Забудь об этом! Приказываю только я. Ты, моя жена, обязана беспрекословно повиноваться.Она молча кивнула. Но Гай прочёл в лукавых глазах матроны её истинные мысли. И восхитился. Подчинить такую женщину намного занятнее, чем наивную глупышку, которую с детства учили покорности и послушанию.— У тебя красивая шея! — Калигула полюбовался лиловой отметиной, которую оставили его зубы.Цезония польщенно улыбнулась похвале.— Но стоит мне приказать — и топор перерубит её надвое! — зловеще закончил он.Женщина вздрогнула.— Прощай, дорогая. Спи спокойно и не забывай моих слов, — Гай ласково поцеловал её в лоб и вышел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125