— Возможно, так оно и случится. Скажи, что я погибла вместе с остальными. Талии больше нет. В любом случае мне надо бежать из Константинополя. Я убила капитана императорской гвардии.— Держи, — сказал я, протягивая ей кошелек. Она открыла его и взглянула на деньги.— Здесь слишком много, — сказала она. — Я не могу их взять.— Мне они не нужны, — сказал я. — Мы здесь хорошо устроились. Они помогут тебе начать новую жизнь. Купишь клочок земли, обзаведешься хозяйством. Ты еще вполне можешь встретить надежного человека. Создать семью.Она сунула мешочек за пояс и встала.— В девять лет я сбежала из родного дома, — сказала она. — От отца, который бил меня за непослушание. Два года я слонялась по свету до того, как гильдия подобрала меня и приобщила к шутовскому ремеслу. Возможно, я не смогу больше веселить народ, но уж точно никогда не буду заниматься домашним хозяйством.— Ты можешь работать у меня, — предложил отец Эсайас. — Я найду отличное применение для женщины с такими прекрасными талантами. Речь идет, безусловно, не о проституции, а о самом почтенном, на мой взгляд, воровском ремесле.— Полагаю, мне следует поблагодарить тебя, — сказала она. — Но я вынуждена отказаться, святой отец. Не обижайся, но глубина моего падения еще не настолько велика.И она ушла.— Ты заблуждаешься, дитя мое, — проворчал Эсайас. — Глубины тебе наверняка хватает.Я подхватил свою сумку и лютню и закинул их за плечи.— С имеющимися сведениями ты мог бы уже обратиться к властям, — заметил Эсайас.— Тогда пришлось бы заодно сообщить им об обстоятельствах одного убийства, совершенного сбежавшей преступницей, — возразил я.— Да, вероятно, пока не стоит, — сказал он. — Ладно, удачи тебе. На этом рискованном деле наши желания объединились, хотя и по разным причинам.— Спасибо за все, святой отец, — сказал я. Он перекрестил меня, и я отправился во Влахернский дворец.
Прибыв во дворец, я обнаружил императора в мрачнейшем настроении.— Плохи дела, шут. Совсем плохи, — проворчал он. — Не надо было мне никого слушать. Ну и что с того, что он слеп? В этом Анемасском подземелье не лучше, чем в аду. Там люди обречены на страдание. Вот так согласишься на что-то в момент слабости, а потом уже ничего не изменишь. Не могу же я признаться в собственной глупости!— Я вас понимаю, мой повелитель, — сказал я. — Прежде у него были хоть какие-то простые радости, но в своем нынешнем заточении он лишился даже их. А физические ограничения гораздо менее мучительны, чем духовные.— Понимать-то ты понимаешь, однако мне интересно, удастся ли тебе сегодня поднять мне настроение, — проворчал он. — Ведь именно за это я и плачу тебе.— Я как раз подхожу к тому, что хотел бы предложить вашему величеству.— И что же?— Вы оказали бы мне великую честь, разрешив спуститься в тот подземный мир и развлечь вашего брата нынче же вечером. Возможно, тогда он легче воспримет тяжесть такой перемены.Он взглянул на меня увлажнившимися глазами— Добрый шут, ты устыдил меня, — сказал он. — Твоя сердечная и духовная щедрость превосходит даже благодати, даруемые нам церковью.— Ваше величество преувеличивает мои достоинства, — с поклоном сказал я.На самом деле я не считал такое сравнение похвалой, но сейчас не время было спорить по данному поводу.Император повернулся к своим гвардейцам, потом остановился.— А где же капитан Станислав? — недовольно спросил он.Один из стражников вышел вперед.— Его служанка доложила нам сегодня утром, что капитан приболел, — сказал он. — Ему не хотелось бы подвергать ваше величество опасности заражения.«Тонкий ход, Талия», — подумал я.— Очень предусмотрительно с его стороны, — сказал Алексей. — Что ж, тогда вы сами пригласите ко мне хранителя императорских чернил.Стражник удалился и вскоре вернулся с чиновником в ярко-бордовой мантии, похожим на расфуфыренного петуха. Разумеется, сам он не обременял себя ношением чернильницы или перьев, а лишь прищелкнул два раза пальцами, и двое его подручных, бухнувшись на колени перед троном, предложили императору серебряные подносы с этими священными предметами— Много ли времени тебе понадобится, чтобы развеселить его? — спросил Алексей.— Мой господин, исполнив долг перед вашим величеством, я мог бы провести там в случае надобности хоть всю ночь.Он взял лист бумаги, нацарапал на нем распоряжение и поставил печать.— Держи, — сказал он, протягивая его мне. — Ты будешь вознагражден за это, я обещаю.Поклонившись, я спрятал документ за пазуху.Далее последовало обычное дневное представление, но, к счастью, император отпустил меня вскоре после обеда. Мне нужно было проникнуть в темницу до смены вечернего караула. Не стоило рисковать, предоставляя сообщникам Станислава возможность задержать меня.Аглая встретила меня на выходе из дворца. Я передал ей острый жонглерский реквизит, который у меня могли отобрать тюремщики. Мы обсудили план наших действий.— В твоем замысле есть один существенный изъян, — сказала она, подводя меня к входу на половину императрицы.— Какой же?— Симон, скорее всего, будет вооружен. А ты — нет. Он здоровее и сильнее тебя и уже убил наших товарищей, также прошедших обучение в гильдии. Почему ты думаешь, что сможешь победить его?— Потому что я знаю, что он появится там. А самое главное, потому что я мастерски умею выживать.Она обняла меня за шею.— Дай бог, чтобы ты оказался прав, — сказала она.— Увидимся утром, герцогиня.С этими словами я коснулся ее лба легким поцелуем.— Чересчур легковесное прощание, — сказала она, пригибая мою голову к своим губам.
Анемасскую башню пристроили к крепостной стене Влахерны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85