Ноябрьское утро разгоралось медленно, а Бесси все никак не могла понять, произошла ли хоть какая-то перемена к лучшему или же худшему, пока около восьми часов не появился доктор. Его привел Джон Киркби, весь распираемый гордостью из-за поимки двух грабителей.Насколько удалось выяснить Бесси, участие в ночном налете некоего Третьего так и осталось в тайне. Лишь испытав огромное, почти болезненное облегчение, девушка поняла, до чего же боялась разоблачения Бенджамина – боялась так, что страх этот преследовал и изводил ее всю ночь напролет, почти полностью парализовав способность рассуждать здраво. Теперь же эта способность вернулась к ней с какой-то даже лихорадочной и живой остротой, коя, без сомнения, отчасти являлась следствием бессонной ночи. Бесси была почти уверена, что ее дядя (а возможно, и тетя) узнали Бенджамина – но оставалась еще слабая возможность, что этого не произошло, и поэтому даже упряжкой диких лошадей нельзя было бы вытянуть из девушки ее тайну или хоть единое неосторожное словцо о том, что в грабеже участвовал еще и третий взломщик. Что до Натана Хантройда, то он вообще постоянно молчал. Но молчание тети тревожило Бесси даже еще больше, заставляя бояться, что несчастная мать откуда-то знает, что в преступлении замешан ее сын.Доктор внимательно осмотрел обоих стариков, с особым тщанием исследовав рану на голове Натана, и задал несколько вопросов, на которые Хестер отвечала коротко и неохотно, а Натан не отвечал вообще, закрыв глаза, словно ему невыносимо было видеть чужое лицо. Бесси, как могла, сама ответила за них и, с бешено бьющимся сердцем, спустилась вслед за доктором вниз. В столовой они обнаружили, что Джон даром времени не терял. Он открыл дверь, чтобы проветрить комнату, вычистил очаг, затопил его и поставил на место разбросанные и опрокинутые стулья и стол. Заметив, что взгляд Бесси остановился на его избитом, опухшем лице, он слегка покраснел, но попытался отшутиться.– Видишь ли, я старый холостяк, так что чуть краснее, чуть бледнее, какая разница. Так что скажете, доктор?– Ну, бедные старички пережили ужасное потрясение. Я пришлю им кой-какие успокоительные, чтобы унять пульс, и снадобье для головы мистера Хантройда. Пожалуй, даже хорошо, что он потерял столько крови, а не то не миновать бы воспаления.И врач продолжал давать указания и наставления по уходу за больными, из каковых наставлений Бесси вывела, что старики отнюдь не были так близки к смерти, как боялась она всю эту страшную ночь. Признаться, девушка даже едва ли не пожалела об этом – ей почти хотелось бы, чтобы и они, и она сама обрели бы наконец вечный покой – такой жестокой казалась ей жизнь, столь страшили ее воспоминания о приглушенном голосе притаившегося в чулане грабителя.Тем временем Джон с почти что женской ловкостью приготовил завтрак. Бесси так не терпелось поскорее выпроводить доктора и остаться наедине со своими мыслями, что она едва ли не обиделась на Джона за то, что тот настоял, чтобы доктор присел и выпил чашечку чая. Она не знала, что сделано это было не из церемонности, а лишь из любви к ней, и что неуклюжий, немногословный Джон все это время думал о том, какой у нее усталый и несчастный вид, и что его предупредительность к доктору Престону была лишь заботливой уловкой, предназначенной, дабы чувство гостеприимности заставило Бесси позавтракать вместе с гостем.– Я пригляжу за коровами, – пообещал он, – и вашими, и своими, а Аткинсон позаботится о той, больной. Вот удача-то, что она заболела в эту самую ночь! Когда бы мы не подоспели, эти два бандита расправились бы с вами, не моргнув и глазом, да они нам – и то синяков наставили. Впрочем, и мы в долгу не остались – одному из них будет памятка об этой ночи до конца его дней, верно, доктор?– Едва ли у него срастется нога до той поры, как ему придется стоять перед судом на Йоркской сессии – она ведь уже через две недели.– Ох да, Бесси, это мне напомнило: тебе придется выступать в свидетелях перед судьей Ройдсом. Констебль велел мне сказать тебе об этом и передать повестку. Не бойся – это дело нехитрое, хотя и не из приятных. Будут спрашивать, как все было и всякое такое. Джейн, – (сестра Джона), – придет и посидит тем временем с твоими стариками, а я отвезу тебя на нашей колымаге.Никто не знал, почему Бесси внезапно так побледнела, а глаза ее затуманились. Никто и не ведал, как боялась она, что ей придется рассказать, что в шайку входил Бенджамин – если только блюстители закона сами уже не напали на его след и не схватили его.Но это испытание миновало ее. Джон предупредил, чтобы она только отвечала на вопросы и не болтала лишнего, чтобы не запутать рассказ. А что до судьи Ройдса и его клерка, то они, по доброте душевной, постарались сделать расследование как можно менее официальным.Когда все закончилось, Джон отвез ее домой, твердя по дороге, как славно все обошлось: суду хватило доказательств, чтобы осудить разбойников, не вызывая в суд для опознания еще Натана и Хестер. Бесси же до того устала, что не сразу и поняла, какая же это удача на самом деле – несравненно большая, нежели полагал ее спутник.Джейн Киркби оставалась в Наб-энде еще с неделю или чуть больше, и ее общество приносило Бесси невыразимое облегчение. Девушка порой думала, что иначе просто сошла бы с ума, постоянно глядя на неподвижное лицо дяди и вспоминая, как лицо это застыло в мучительной агонии в ту жуткую ночь. Скорбь ее тети, как то и соответствовало преданной и мягкой натуре, выражалась тише, но мучительно было видеть, как сердце несчастной женщины истекает кровью. Силы возвращались к ней быстрее, чем к мужу;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50