Многое в нем очень не понравилось его родителям и кузине, хотя они никогда не обсуждали этого между собой, но все же многое и пришлось по вкусу, более же всего – то, как мирно и тихо он проводил дни в Наб-энде, не гоняясь за обществом, куда так стремился раньше, когда пользовался всяким поводом, чтобы втихомолку удрать в соседний городок. А поскольку сразу же по отъезде Бенджамина в Лондон отец заплатил за него все долги, о которых только сумел узнать, то значит, блудного сына держал дома отнюдь не страх перед кредиторами. А как-то поутру он даже отправился в поле бок о бок со своим престарелым отцом, и Натан обходил свои владения деловитой, хотя и нетвердой поступью, и все увиденное веселило его сердце, ибо он верил, что в сыне его наконец пробудился интерес к ферме. Бенджамин же терпеливо стоял возле отца, пока тот сравнивал своих крошечных галловеев с огромными шотгорнами Галловеи и шотгорны – две разные породы коров.

, маячившими за соседской изгородью.– Обычно продавцы молока ужасные неряхи. Не успеют надоить молоко, как уже разбавляют, а оно и без того жиже воды. Зато погляди-ка на масло, что делает Бесси – вот это мастерство! Она и сама молодчина, да и скотина у нас лучше некуда. Просто удовольствие заглянуть в ее корзинку, как она выходит на рынок; а что за радость глядеть на водянистую дрянь, какую дают те бедолаги? Сдается мне, они просто помесь коров с водопроводным насосом. Нет, наша Бесси славная девочка, экономная и проворная, не чета иным! Я иногда подумываю, может, когда вы поженитесь, тебе стоило бы забросить все эти законы и заняться торговлей!Простодушный старик хотел этой хитроумной фразой выяснить, есть ли у него хоть малейшие основания надеяться на осуществление давнишней и самой заветной своей мечты – что Бенджамин оставит судебное поприще, вернется к простой жизни и пойдет по стопам отца. Казалось, что теперь этой надежде суждено сбыться, поскольку сын его не добился успехов в своей профессии – сам Бенджамин объяснял свой провал отсутствием полезных знакомств – тогда как дома его ждали ферма, коровы и умница-жена, а Натан мог твердо пообещать, что никогда, даже в самые трудные минуты не попрекнет сына той сотней, что досталась таким тяжелым трудом и была потрачена на его образование. Засим старик с болезненным интересом внимал, что же ответит Бенджамин. Тот явно хотел что-то сказать, но пребывал в замешательстве и прежде, чем заговорить, долго откашливался и шмыгал носом.– Ну, видишь ли, отец, закон – это ненадежный источник дохода. У молодого дарования вроде меня просто нет никакого шанса на успех, покуда оно не станет известным – я имею в виду, судьям, стряпчим и всем прочим в суде. А у вас-то с матушкой, сами знаете, отродясь не водилось никаких таких знакомств. Однако мне посчастливилось встретить одного человека, можно сказать, друга, и он просто л первоклассный парень, знает всех от мала до велика, начиная от лорда-канцлера и кончая последним клерком. Вот он и предложил мне долю в его деле – одним словом, партнерство…Тут Бенджамин замялся.– Вот уж, видать, добрый и сердечный джентльмен, – откликнулся Натан. – Хотелось бы мне самому его поблагодарить. Мало кто подберет зеленого юнца, прям-таки из грязи и скажет ему: «Вот вам половина моего состояния, сэр, пользуйтесь на здоровьичко». Большинство наоборот, как сами отхватят себе кусок пожирнее, так вовсе ни с кем не делятся. Как же зовут этого доброго человека?– Боюсь, отец, вы не совсем меня поняли. Конечно, по большей части, ваши слова – чистая правда, все до последней буквы. Люди и впрямь редко делятся своей удачей.– Тем больше чести тому, кто делится, – вставил Натан.– Ах, но видите ли, даже такой отличный парень, как мой друг Кавендиш не отдаст половину своей практики ни за что, ни про что. Он надеется получить возмещение.– Возмещение, – повторил Натан. Голос его стал на октаву ниже. – И какое же? Я, хоть и не учился по книжкам, а все же всегда знал, что за всеми благородными словесами что-то да кроется.– Ну, за все разом, то есть за то, чтобы принять меня партнером и потом оставить мне все дело, он запросил вознаграждение в триста фунтов.Тут Бенджамин украдкой покосился на отца, чтобы выяснить, как тот воспримет это предложение. С размаху воткнув трость в землю, Натан оперся на нее и смерил сына взглядом.– Знаешь что, можешь передать твоему достойному другу, пусть пойдет и повесится! Три сотни фунтов! Разрази меня гром, ежели я знаю, откуда их взять, даже если бы я был таким дураком, чтобы согласиться на этот грабеж!И он задохнулся от негодования. Сын выслушал первые слова отца в угрюмом молчании – он ожидал этого взрыва и ничуть не страшился его.– Думаю, сэр…– Сэр? Какого черта ты называешь меня «сэр»? Это все твои светские замашки? Я просто Натан Хантройд и никогда не был джентльменом, зато честь по чести заплатил за все, что имею в этой жизни. Да-да, и продолжаю платить, хотя каково это мне, когда родное детище требует у меня триста фунтов, словно я корова какая-то, которую может доить первый встречный.– Что ж, отец, – произнес Бенджамин в притворном порыве чувств, – тогда мне только и остается, что выполнить то, о чем я давненько подумываю – эмигрировать.– Что? – переспросил отец, резко обернувшись к нему.– Эмигрировать. Уеду себе в Америку или Индию, или еще какую-нибудь колонию, где молодым энергичным парням всегда дорога открыта.Бенджамин приберегал это предложение в качестве козырного туза, думая, что уж оно-то наверняка поможет ему добиться любой цели. Однако, к его изумлению, отец его рывком выдернул трость из глубокой выбоины, куда сам только что загнал ее в припадке гнева, и, сделав несколько шагов вперед, снова остановился в задумчивости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50