Лицо мисс Брей сделалось пунцовым. Называть ее Эллен было у Мойры излюбленным способом мести. Как правило, мисс Брей избегала подавать к этому повод, но на сей раз было задето ее чувство приличия.
— Полагаю, от нас ожидают более скромного поведения, — добавила мисс Брей, руководствуясь пословицей «семь бед — один ответ». — В доме и так многовато народу. — Она покосилась на Аннабел Скотт, встретила недовольный взгляд Люшеса и сразу стушевалась. — Хотя дознание отложено и похороны уже позади… Я вовсе не имела в виду, что мы должны сидеть взаперти и не можем принять одного-двух друзей…
— Тогда что ты имела в виду? — допытывалась Мойра Херн.
Мисс Брей нервно теребила гагатовые бусы.
— Я думала о бале. Не знаю, что вы решили, но приглашено столько гостей…
— Решать тут нечего, — прервала Мойра.
Мисс Брей снова посмотрела на Люшеса Беллингдона и увидела, что он еще больше нахмурился.
— Бал состоится в назначенное время — через месяц, — решительно заявил он. — Никто и не ожидает, что мы отменим его.
— Да, конечно… Я просто подумала, что нам следует знать заранее… Естественно, месяц, как ты сказал, достаточно большой срок.
— Разве я это говорил? — усмехнулся Люшес. — Что-то не припомню. Как бы то ни было, беспокоиться не о чем.
Хьюберт Гэррет не принимал участия в разговоре. Он крошил хлеб и пил воду из стакана. Формально организация бала, возможно, не имела к нему отношения, но значительная часть работы все равно приходилась на его долю.
После ленча он сразу исчез.
Остальные перешли в гостиную пить кофе. Мисс Силвер оказалась рядом с миссис Скотт. Она собиралась уже завести беседу о прекрасном виде из окна на зеленую лужайку, плавно спускающуюся к обсаженному нарциссами берегу ручья, когда к ним подошла Мойра Херн с кофейной чашкой в руке.
— Мне придется придумывать другой наряд для бала, — сказала она. — Какая досада!
Аннабел засмеялась.
— Почему новый наряд — это досада? И зачем он тебе?
— Ведь прежний был копией подлинного платья Марии Антуанетты, — объяснила Мойра. — Без ожерелья я его надевать не намерена. К тому же говорят, что все ее вещи приносят несчастье.
Аннабел Скотт посмотрела на нее оценивающе — словно на картину или статую.
— Не знаю насчет несчастья, но тебе они, безусловно, не к лицу.
— Не поняла?
Оценивающий взгляд сменила ослепительная улыбка.
— К чему портить пудрой такой цвет лица, как у тебя, и скрывать под париком такие прекрасные волосы!
Мойра нахмурилась.
— Об этом я не думала. Я хотела надеть ожерелье, но раз оно исчезло, так об остальном и говорить незачем. Но я не знаю, какой костюм мне выбрать.
— Тебе лучше всего нарядиться Ундиной. Раньше я не говорила об этом, поскольку все решили без меня.
— Кто такая Ундина? Никогда о ней не слышала.
Мисс Силвер была шокирована. Она, конечно, знала, что для нынешнего поколения литераторы-классики ее молодости стали лишь тенями прошлого, но то, что +++++ Мотт Фуке перестал быть даже тенью, потрясло ее до глубины души. Однако миссис Скотт, как оказалось, кое-что знала о его самом знаменитом творении.
— Ундина — это русалка в немецких легендах. Она влюбилась в молодого рыцаря и стала его женой, но он предал ее, и она исчезла в брызгах источника. Одна из баллад Шопена воплощает эту историю в музыке.
— Похоже, ты много знаешь, — заметила Мойра Херн. — Ну и что, по-твоему, могла носить Ундина?
Не обращая внимания на резкий тон миссис Херн, Аннабел приветливо улыбнулась.
— Очевидно, нечто чарующее. Прозрачное зеленое одеяние, похожее на водяные струи, а твои волосы можно начесать, чтобы получилось облако брызг. Дай мне карандаш и бумагу, Люшес, и я покажу ей.
Бумага и карандаши лежали на резном столике у окна.
Аннабел проворно сделала набросок и показала его Мойре Херн. Женщина на рисунке имела некоторое сходство с Мойрой, но скорее она походила на настоящую Ундину с ее неземной легкостью и грацией, развеваемыми ветром волосами и струящимся, словно речной поток, платьем.
Мойра внимательно изучала набросок.
— Зеленый шифон? — осведомилась она.
— Зеленый и серый — светло-серый, чтобы создать впечатление воды. На платье можно посадить хрустальные капельки — только не бриллианты, они слишком броские.
Аннабел подошла к роялю в дальнем конце комнаты и заиграла балладу «Ундина».
— Слушай — это может подсказать тебе идею.
У нее было изысканное туше. Колеблющаяся мелодия звучала чарующе. Когда разразилась буря гнева рыцаря Кюлеборна, она сыграла только несколько яростных аккордов и убрала руки с клавиш.
— Красиво, правда?
— Может быть, — недовольно отозвалась Мойра Херн, — но никто не поймет, что это означает.
«Ни капли воображения, — подумала Аннабел Скотт, возвращаясь на свое место. — И зачем я только предложила ей Ундину?»
Глава 11

Проходя через холл, Люшес Беллингдон подобрал со столика пару писем, приготовленных для отправки. Верхнее привлекло его внимание: оно было адресовано мисс Салли Фостер, Порлок-сквер, 13. Беллингдон, нахмурившись, разглядывал название площади и номер дома, потом позвал Мойру.
— Что ты делаешь с моим письмом? — осведомилась она, войдя в холл.
— Я собираюсь в деревню и хотел его там опустить. Кто такая Салли Фостер?
Светлые глаза дочери смотрели на него равнодушно.
— А в чем дело?
Беллингдона не насторожила холодность Мойры — за много лет он к ней уже привык. Она такая, какая есть, — без сердца, без тепла. Что ж, камень есть камень. Но он хотел услышать ответ.
— В том, что мне знаком этот адрес. Кто эта девушка?
— Она училась со мной в школе. Почему тебя это интересует?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64