– Зря вы сомневаетесь, сударь, вот увидите, она непременно вернется из Кагора. Ведь правда, Клер? Видите, она опять ничего не отвечает, вот беда, ну что с ней поделаешь… эх, если бы знали… Но мне-то она сказала… они простились на пороге дома. И Клер дождалась, покуда не отъехал автобус. Ну скажи, ведь правда, Кле-ер?..
– Альфонсо! Альфонсо!.. Альфо-о-онсо!..
– Это Альфонсо совсем было собрался уйти. Клер зовет его.
– Альфо-о-онсо-о-о-о!..
– Мадам, я пришел сюда ради вас. Не бойтесь. Скажите нам то, что вы хотели сказать.
– Клер! Кле-е-ер!…
– Это Пьер пытается помешать ей говорить.
– Кле-е-е-ер!..
– А потом никто уже больше не проронил ни единого слова.
– Это было вовсе не в лесу, я убила Марию-Терезу Буске в погребе в четыре часа утра.
– Мы знали, что убитая была Мария-Тереза Буске, но не были уверены, кто из вас троих убийца. На обрубках тела жертвы были углем написаны слова: «Кагор» и «Альфонсо». Газетам было запрещено писать об этом. Мадам, вам придется пройти вместе с нами.
– А Пьер Ланн, он никогда не говорил с вами о своей жене?
– Нет, никогда, думаю, ни с кем. Но мы с Альфонсо, уж мы-то знали.
– О чем?
– Что рано или поздно она окончательно свихнется и в конце концов Пьеру все равно придется с ней расстаться… Если подумать, все произошло так, будто мы сами отдали ее в лапы полиции.
– И больше она ничего не сказала?
– Нет, ничего. Покорно дала себя увести. Она была буквально зачарована этим человеком. Когда говорила, то не сводила с него глаз, точно это он ей все диктовал, слово в слово.
– Послушать вас, создается впечатление, будто сами вы не до конца поверили в признание Клер, я не прав? Если вы по каким-то причинам предпочтете не отвечать на мои вопросы, это ваше право.
– В таком случае, я воздержусь от ответа.
– Знай вы раньше, что она виновна, попытались ли бы вы, Робер Лами, защитить ее от полиции?
– Предпочитаю не отвечать.
– Считаете ли вы, что, знай Альфонсо, что она виновна в этом убийстве, он бы защитил ее от полиции?
– Да, считаю.
– Но ведь в тот вечер Альфонсо почти ничего не сделал, чтобы не дать ее в обиду, разве не так?
– Вы же слышали, один раз он сказал, что уходит домой, а она задержала его, возразив, что еще рано. И еще раз – уже в конце – она позвала – «Альфонсо!» – так, будто звала на помощь. Тогда он уж было совсем направился к двери, снова пытался уйти.
Хотя вы правы, он мог бы сделать и больше. Мог бы силой увести ее оттуда, ему бы она не противилась. Но он этого не сделал. А раз он этого не сделал, стало быть, ничего не знал, не знал, что ее могут арестовать, по-моему, логично, разве нет?
– А вдруг он просто боялся, что, если станет слишком уж настаивать, она окончательно свихнется, спросит, почему ему так приспичило уйти, в общем, наболтает лишнего?
– Вот это мне даже и в голову не приходило. Кто знает, может, это только там, в «Балто», пока полицейский произносил свои речи, он и понял наконец, что же произошло на самом деле, – раньше нас, но все равно слишком поздно, чтобы что-нибудь предпринять. По-моему, теперь нам уже никогда не узнать, что ему было известно, а что нет.
– А как вы считаете, почему он подтвердил выдумку полицейского насчет места преступления?
– Да просто чтобы поиздеваться над ним, вот и все. Он же смеялся, когда говорил, что якобы слышал шум на насыпи у виадука. С таким же успехом он мог бы подтвердить все что угодно.
– Но ведь эта ложь могла дорого ему обойтись, понимаете?
– Да нет, мы же с Пьером были рядом и в случае чего подтвердили бы, что ему просто была охота поиздеваться над полицейским. Он же не повторял такого, когда давал свидетельские показания?
– Насколько мне известно, нет.
– Вот видите.
– А вам самому, вам тогда не показалось, будто полицейский ошибался?
– Да нет, я думал, так оно и было на самом деле. По-моему, Альфонсо был единственным, кто догадался, что полицейский нарочно придумал место преступления. Во-первых, он действительно живет прямо в лесу. Потом, он следил за нашим разговором издалека, вроде как зритель, так что ему было легче заметить, где правда, а где выдумка. К тому же, даже знай Альфонсо, где это произошло на самом деле, он все равно бы и бровью не повел, это уж точно.
– А вот я не уверен. Впрочем, думаю, и вы тоже не вполне.
– Ну, как, по-вашему, он мог догадаться, что она сорвется именно на этом слове, на слове «лес»?
– А какие еще мысли пришли вам в голову после того, как вы прослушали эту пленку?
– Мне подумалось, мы могли бы догадаться, что ей грозит опасность, почти сразу же, как только она появилась в кафе и увидела полицейского. Но на самом деле это вовсе не так. Конечно, все мы немного побаивались за нее, но вовсе не из-за того, что знаем сейчас. Тогда это был страх, как бы полицейский не заметил, что эта женщина немного не в себе. Вот и все.
– И что поведение этой женщины могло навести на нее подозрения, так, что ли?
– Нет, скорее, что она может навести подозрения на кого-то из нас. А насчет нее, это нам и в голову не приходило. Альфонсо… он был такой наивный, беззащитный, так что, честно говоря, лично я очень рад, что он уехал из Франции. Да я и сам подумываю смыться из Виорна. Что-то не живется мне больше здесь, ничего не могу с собой поделать…
– Скажите, а зачем вам понадобилось говорить мне, что вы опасались, как бы полицейский не заподозрил, будто Клер не в себе?
– Я сказал это на тот случай, если бы полицейский сообщил, что все мы в тот вечер выглядели немного странно, будто все скопом боялись одного и того же. Будто всех нас связывала какая-то общая тайна.
– Вы говорите так, будто все вы тогда были заодно против полиции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36