Ну, может быть чуть-чуть… Но уж не умирать от ужаса и не зажмуривать глаза. И я непременно вернусь, я тебе обещаю. – Она улыбнулась, провела ладонью по щеке Андрея. – Я не буду вести себя недостойно… Я буду достойна тебя, командор Граф.Закрыв глаза, Андрей опустил лицо в ее ладонь.– Эксперимент? Эксперимент на тебе?Адоня взяла лицо его в ладони, подняла.– Не надо. Пожалуйста.Вскоре на связь вышла Линда.– Андрей, сверим результаты Но ничего нового друг другу они не сообщили.– Да, про закрытые глаза я догадалась. Я поставила себя на место Адони и все поняла. Мне тоже захотелось зажмуриться от страха.– Страха больше не будет.– Ты умница. Я говорила Андрею, что ты будешь нам самым толковым помощником. Я знала, что не ошибусь. Ребятам я все рассказала. Стефан предположил, что может быть, вам лучше вернуться. Но подумали и решили пока ничего не менять. Возможно здесь, на Планете, условия для Адони и в самом деле благоприятнее, Планета – ее колыбель. Но проблема в возвращении. Как миновать все эти штуки с временем и пространством? Ведь сути происходящего с Адоней мы не понимаем, но, похоже, что задействованы те же категории. А пойдет наложение, взаимодействие, взаимовлияние? Рисковать Адоней совсем ни к чему. Но вот там, на Земле, не расстаться ли вам с вашим островком? Вы там только вдвоем и мы за вас беспокоимся.– Нет, – Адоня умоляюще взглянула на Андрея (пользуясь видеоблоком, они видели себя и друг друга сидящими втроем в комнате, хотя не было ни комнаты, ни прямого разговора). – Пусть все останется, как сейчас. Чего вы опасаетесь, Линда?– Андрей ведь почувствовал, что нужна помощь со стороны, бросился в глейсер?– Я не думаю, что они помогли бы вернуться.– Наверно, ты права.– Поймите, я совсем не хочу часами сидеть опутанная датчиками и ждать одного-единственного момент, чтобы приборы успели что-то там зарегистрировать… Я хочу просто жить, радоваться, что мы вместе… А тот момент… Он неприятный… Я не хочу существовать в ожидании его, не хочу уделять ему внимания больше, чем он того заслуживает.– Вы сделаете так, как посчитаете нужным. Но один совет примите все же. Андрей, пусть вам доставят БИС, пусть он постоянно будет готовым к работе.– Об этом я и сам думал. * * * Адоня проснулась от испуга и резко открыла глаза. Было непроглядно темно и у нее снова испуганно сжалось сердце, хотя она и не осознала еще, отчего именно. Обмерев, она лежала и смотрела в темноту… и приходило понимание. Снова… Вот это и началось снова. И то, пронзившее ее чувство одиночества, от которого она проснулась – не кошмар из сна. Подумала об Андрее – и опять болью стиснуло сердце – плохо ему сейчас… Но это был последний страх – она поклялась, что будет достойна его и потому постарается держать себя в руках, как вел бы себя Андрей.Немая тишина и темнота. Какой разной может быть темнота… И вдруг пронзительной надеждой вспыхнула мысль: а вдруг! вдруг все же сон! Ах, если бы сделать усилие и еще раз открыть глаза, теперь уже на самом деле и с облегчением услышать, как вздыхает океан, шелестят, накатываясь на песок волны, звенят цикады и рядом, совсем рядом – спокойное дыхание…Адоня прикусила губку – не сон это. Но как кончается сон, так кончится и этот кошмар, и будет возвращение. Она должна успокоиться и подумать о том, с чем вернется. Информация. Вот единственное, о чем ей сейчас надлежит думать.Она прислушалась. Что такое, эта тишина и темнота? Адоня почувствовала какое-то сонное оцепенение в окружающем пространстве. "Ночь? – подумала она осторожно и через мгновение уже откуда-то знала: – Да, ночь". А темно так оттого, что под землю ведь не проникает ни свет Луны, ни звезд… "Под землю? – удивилась Адоня пришедшей мысли. – Почему под землю?" Однако скоро ей пришлось свыкнуться с этим удивлением – знания всплывали в сознании подобно тому, как выносятся на поверхность воды пузыри воздуха из темной глубины: несутся, цепляя, выталкивая на своем пути еще и другие. Это не были догадки или озарения – приходило знание.Да, это обычная ночь. Она давно привыкла просыпаться в этой кромешной темноте. А если нужен свет… Адоня подняла руку, и почти сразу кончики ее пальцев обозначились едва различимым серым туманом. Он быстро светлел, разгорался и через минуту уже хорошо освещал Адонино ("Мое!?") жилье. Она провела большим пальцем по остальным четырем, как бы собирая этот живой, теплый свет, и он, в самом деле, скатался в шарик. Она чуть тряхнула пальцами, и он отделился – так невесомо и легко отделяется от соломинки мыльный пузырь, – и повис.Сознание Адони будто раздвоилось. Безгласо рвался крик из души: "Милосердный! Всеведающий! Кто я!? Почему я это делаю!? Как!?" Но одновременно она уже знала ответы на все свои вопросы. Кажется, ответы приходили даже раньше, чем сознание сформировывало вопрос. Ей не надо было озираться, чтобы рассмотреть жилище, в котором находилась – она знала его, как любой человек знает дом, в котором живет, и где каждая вещь положена его собственными руками. Что-то (не подсознание же! там этого просто не было! не могло быть!) выталкивало все новые и новые ответы на вопросы, которые она не успевала задать. Знание вышло за пределы ее подземной пещеры, оно нарастало лавинообразно… ("Приостановить невозможно, – сказал Андрей, – идет резкое нарастание…") И вновь ужас перед стремительно надвигающейся неизбежностью почти парализовал ее, но она справилась, прогнала его в самый дальний, темный уголок сознания – она не имеет права бояться.Когда рассвело, Адоня поднялась наверх. Не спешила. Зачем спешить? Посмотреть, что там? Так она знала. Она видела этот лес вчера и позавчера и уже много-много дней ходила Адоня по знакомым тропинкам, ни один месяц, и ни один год даже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52