За неплохую сумму, не сомневаюсь. Не забывай, меня ведь все еще разыскивают.
– Нас всех разыскивают.
– У Инквизиции долгая память и еще более длинные руки. Антонио Донато предал меня. Он меня продал.
– Что?
– Инквизиция схватила меня… снова.
Я слышал тяжелое дыхание – скорее даже тихие всхлипы – магистра Андреа, склонившегося над письменным столом.
– Они посадили меня в Сан-Анджело.
– Но как… то есть… почему ты здесь? Ты что, бежал? – удивленно спросил я.
– Если только я не нахожусь в двух местах одновременно, – сказал он с сарказмом.
– Так ты сбежал оттуда?
– Да. Но… только после того, как…
– Джузеппе! Нет! – воскликнул магистр, подняв вдруг руку.
Дон Джузеппе пожал плечами.
– Какой смысл? – произнес он усталым голосом. – В конце концов он и так узнает.
– Узнает? Что узнает? – закричал я, не в состоянии сдерживать все возрастающее волнение.
– Кроме того, как он сам сказал, у него есть определенное право.
Магистр тихо проговорил:
– О, во имя любви Господа.
– Там я видел ее, – сказал Череп.
Ее! Лауру! Сердце мое замерло и до боли сжалось и тотчас заколотилось так, что отдельные удары слились в единый бесконечный грохот.
– Ты видел Лауру! – взволнованно воскликнул я. – Ты видел ее!
– Да. Наши с ней камеры были рядом. Я слышал, как по ночам она плачет, очень горько плачет…
– Во имя Господа, прекрати! – закричал магистр Андреа. – Я не могу этого вынести!
– Продолжай, – сказал я, застыв в ледяном спокойствии, но только не оттого, что овладел собой, во мне бушевали страх и злость.
Дон Джузеппе сказал:
– Я понял, кто она. Она постоянно поминала имя отца… и… твое имя, дружок.
– Нет…
– Да! Понимаешь ли, я ведь уже долго знаю Андреа де Коллини. Когда я услышал, что измученное создание в глубине ночи кричит его имя – хотя, кто знает, где день, а где ночь, там, где вечная ночь? – тогда я понял. Я понял, кто она, а поняв, кто она, не мог не понять, что держать ее в заключении могут по единственной причине.
Вдруг совершенно неожиданно, так быстро, что я испугался, Череп развернулся на месте, вскинул обе руки высоко вверх и ударил по плечам Андреа де Коллини. Он приблизил свое уродливое лицо к уху магистра и зашипел:
– Это ведь для тебя вполне обычно, магистр? Что твоих друзей и членов семьи забирает Святая Инквизиция?!
– Ты что, не видишь, что я и так страдаю…
– Страдаешь? Ты? Ты даже не знаешь, что значит это слово! Разве тебе сожгли все лицо до кости? Разве тебя каждый день выставляли напоказ толпе, которая ржала и оплевывала тебя? Разве ты гнил в вонючих подземельях Сан-Анджело? Нет! Нет, нет и нет! С тобой этого никогда не происходило. Все это происходило со мной, со мной и с твоей драгоценной дочерью!
Сейчас магистр уже безудержно рыдал.
– Прекрати! – закричал я, отнимая руки Дона Джузеппе с плеч Андреа де Коллини. – Откуда вы друг друга знаете? Что ты хочешь сказать этим обвинением?
Дон Джузеппе посмотрел на меня диким взглядом. Челюсть его отвисла, на губах была слюна, и я действительно увидел, как на полусожженном лице просвечивает кость.
– Когда-то я был учеником магистра, – сказал он дрожащим голосом. – Да! Я сидел у его ног и впитывал его великое и прекрасное гностическое учение! Я был настолько уверен, что Андреа де Коллини обладает истиной, истиной, которая может облегчить боль в мире и впитать в себя слезы мира, как губка воду, что я даже объявил это в своей церкви. Каким же легковерным я был! Меня арестовали почти сразу и приговорили к сожжению. Но, как ты знаешь, божественное провидение избавило меня от такой смерти (здесь он притронулся к остатку своего подбородка) – за определенную плату, естественно. Да, ведь за все надо платить, магистр Андреа, ведь правда?
Андреа де Коллини поднял голову. Я заметил, что обе ладони с тыльной стороны были мокры от слез.
– Это вина не истины, если тебя наказывают за то, что ты ее объявляешь, – сказал он тихо. – Это вина неведения.
– А мне ты помочь не мог? Ты позволил, чтобы они меня схватили и чуть было не сожгли.
– Что я мог сделать, Джузеппе? Я был бессилен…
– Хотя бы мог попытаться, ублюдок!
Магистр медленно помотал головой. Затем замер.
– Я слышал, что вы говорили о каком-то поручении, о контракте, – сказал я, потрясенный этими откровениями и борясь с глубоким отчаянием, которое накатывало на меня, – с отчаянием, безнадежностью и гневом из-за того, что Дон Джузеппе, Череп – эта тварь – видел мою любимую Лауру своими глазами, а мне не дано было увидеть ее красоты, Лауру, сделавшуюся такой прекрасной от страдания.
– Значит, ты уже, наверное, знаешь, дружок.
– Нет, Дон Джузеппе, я ничего не знаю. Что это за поручение, которое вы, по всей видимости, выполнили?
Череп вздохнул.
– Есть, конечно, способы выбраться из той ужасной крепости, – сказал он, – но их мало. Много лет назад, когда я впервые попал туда, я открыл один из этих способов для себя, но воспользоваться им тогда уже не успел. Тюрьма с тех пор не изменилась, поверь мне, разве что стала еще более сырой и грязной. И, как видишь, сейчас мои ценные знания пригодились.
– И?
– Я пришел сюда. Андреа де Коллини дал мне денег, велел вернуться в Сан-Анджело и передать деньги кое-кому, кто использует их для пользы Лауры. Заплатить за улучшение условий содержания: за свежую пищу, чистую воду. Я не могу сказать, что я вернулся в Сан-Анджело, так как сам я туда снова не пошел – я не настолько доверяю своей удаче, – но тот, кого я послал вместо себя, очень надежен, уверяю вас! Она получит все, что только можно купить на деньги.
– Значит, поручение все-таки выполнено?
– В некотором роде, да.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103