Меня поймали в ловушку, и тут откуда ни возьмись – Кай. Он разгромил часть сил противника, и я тогда думал, что он при этом погиб.
Виктор поднял руку и вытащил из-под кимоно фигурку – нефритовую обезьянку.
– Кай подарил мне это на Рождество. Это Сун Ху-цзу, обезьяний царь. Кай сказал, что фигурка принесет мне удачу и будет напоминать, чтобы я оставался самим собой. Покидая Алайну, я думал, будто это все, что осталось у меня от Кая, все, что мне напомнит о нем. И я понимаю, зачем вы приходите в этот день сюда для оплакивания и жертвоприношения.
– Я знаю, где ты тогда был, Виктор. – Оми провела его через две двери в сад, где густо росла темная трава, подстриженные кусты и деревья в ароматном цвету. – И здесь, со мной, ты тоже был в тот день и в начале той ночи.
– Здесь? – нахмурился Виктор. – Ты не могла здесь быть, когда Кланы атаковали имперскую столицу. Наверняка твой отец должен был эвакуировать тебя в безопасное место.
– Он пытался, но я осталась здесь. – Она поглядела на выложенный у двери каменный полукруг. – Мой брат сказал, что ты понимаешь начала гири и ниндзе – долга и сочувствия. Мой отец, хотя желал, чтобы я покинула имперскую столицу, не приказал мне эвакуироваться. Я знала, что мой долг – остаться здесь, как и его долг, долг моего брата и деда – защищать имперскую столицу на поле битвы. Люди, сражавшиеся с Кланами, знали, что бьются за свой народ и за свое будущее, но то, что я была здесь, дало им еще что-то конкретное, что надо было защищать. Умереть, защищая народ, – это абстракция, которая не утешает,
Виктор медленно кивнул:
– То же самое говорил мне Гален Кокс, когда мы улетали с Алайны. Он сказал, что Кай пожертвовал собой, спасая меня. И сказал, что у меня перед Каем долг: сделать так, чтобы его жертва не была напрасной.
– И такой же был у меня долг перед моим народом – чтобы люди видели, за что они жертвуют собой. – Оми отступила от Виктора, подняла руки и обернулась. – И потому я была здесь, когда там бушевала битва. Я слышала, как приближается грохот разрывов, когда Кланы теснили наши войска. – Она показала пальцем в небо. – Я видела, как погибали летчики. Я видела, как прорезали воздух шальные вспышки лазера, и все это время ждала, что одна такая найдет меня. – Она обняла себя за плечи, – Никогда за всю мою жизнь мне не было так страшно. И я нашла убежище от страха в мыслях о тебе, Виктор. Я вспомнила наш поцелуй там, на Периферии, чувство безопасности, которое я испытала в твоих руках. Вспомнила время, проведенное с тобой, вспомнила, как мы делили смех и печаль. И решила, что ужас – это неправильная реакция, если я хочу быть достойна тебя и твоей любви.
Виктор протянул к ней руку, притянул Оми к себе и обнял.
– Как жаль, что меня здесь не было, чтобы унять твой страх.
– Но ты был здесь. – Она погладила его по щеке. – А если бы ты был здесь на самом деле, ты бы сидел в роботе, воюя с Кланами. Как бы ни хотелось тебе утешить меня, чувство долга пересилило бы. Тише, не надо, не надо это отрицать, потому что это не вина и не порок. И я понимаю это.
Оми нежно поцеловала его в губы, выскользнула из его объятий и отступила в тень вишни.
– Знаешь ли ты, что я – Хранительница Чести Дома?
Виктор кивнул.
– Ты арбитр в вопросах того, что правильно и что неправильно. – Он прижал руки к груди, пытаясь сохранить на своей коже ее тепло.
– И ты знаешь о двух идеях, которые здесь, в Синдикате, правят всем? – В ее глазах поблескивали отсветы огней, проникающих сквозь шевелящуюся листву, и она казалась похожей на духа, не на земную женщину. – Всем правят Гармония и Чистота. Этим двум идеям внимаем мы.
– Я знаю это.
– Правда? – Она внимательно поглядела на него. ѕ Сегодня – день памяти и траура, но завтра, в день после великой победы, будет большое празднество, но и это празднество содержит Гармонию и Чистоту. Завтра с утра люди будут делать то, что делали семь лет назад. Они выйдут на улицы и вместе будут собирать мусор, чинить сломанные изгороди, подстригать кусты и полоть сорняки; будут делать то, что в их силах, чтобы убрать шрамы дисгармонии и нечистоты, нанесенные Кланами и неназываемыми из нас. Лишь после этого они предадутся веселью.
Виктор поежился. Он знал много людей, которые в праздники занимались домашней работой или уходом за садом, но представить себе такое обязательное общественное действо, как описала Оми, у себя дома…
Хоть наши люди, несомненно, любят Содружество ничуть не меньше, чем эти люди любят свой Синдикат, мы – нация индивидуалистов, а не монолитное общество, объединенное великой философией.
– Хотя мой народ живет не так, как твой, я, побывав здесь, думаю, что многое понимаю из твоих слов. Мне кажется, что содержание важнее формы,
– Так и есть, но у нас имеются собственные способы обращать форму в содержание и наоборот. Милый мой, в Диктум Гонориум полно историй, правил и афоризмов, показывающих, как много у этих вещей оттенков. Например, когда твой отец послал сюда Гончих Келла и Волчьих Драгун для противостояния Кланам, этот акт имел вид дисгармонии. У твоего отца с моим отцом было соглашение о взаимном уважении границ. Твой отец знал, что нам нужна помощь, но он сказал, что не разрешит войскам Федеративного Содружества переступить границу, пока Кланы не будут разбиты.
Оми медленно улыбнулась и отступила в поток света, лившийся в сад из дверей дворца.
– Решением твоего отца было приказать наемникам лететь на Люсьен нам на помощь. Они не были в собственном смысле слова войсками Федеративного Содружества, таким образом, он не нарушил Гармонию, при этом достигнув цели. Точно так же часто считают, что девственность или воздержание служат Чистоте, но и это не так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104