— Впервые за вето свою жизнь? Судя по ее поведению, она скорее плюнет тебе в лицо.
— Мартин, время истекает, — настаивал я. — Нужно использовать и эту возможность.
Он подумал немного. И — сдался.
— Ладно. Если сегодня за ночь ничего не добьемся, завтра приезжай, во второй половине дня.
— А что тебе сообщила авиакомпания насчет Глаза?
— Он улетел рейсом «Континенталь» под именем Майка Эйса. Высокий парень, гладко выбрит, лицо в шрамах. Расплачивался наличными.
— И что?
— Из аэропорта Кеннеди никаких новостей.
* * *
К полудню следующего дня Пэришу так и не удалось ничего добиться ни от Грейс, ни от Вальда. Хэйт лихорадочно работал над тем, как бы предъявить Вальду обвинение в растлении несовершеннолетней, а Грейс — во взломе чужого жилья, но и то и другое — жалкие тени действительного их преступления, нити которого находятся лишь в их руках, и мы все понимаем: вскоре после полуночи придется отпустить их или предъявить обвинение, основываясь на весьма шатких доказательствах.
Чет Сингер изо всех сил пытается придать «вещдокам» Мартина юридическую силу.
* * *
В начале четвертого Пэриш впустил меня в комнату для допросов.
Грейс, одетая в свою обычную прогулочную одежду, сидела без наручников.
Пэриш и двое его коренастых помощников ждали за закрытыми дверями и, как я знал, наблюдали за нами через окно, которое нам самим казалось всего лишь обычным зеркалом.
Грейс выглядела измученной и удостоила меня лишь вялым приветствием.
— Рассел...
— Привет, Грейс.
— Ну что, решил справиться насчет качества моей пищи?
— Думаю, она не так уж и плоха.
Грейс промолчала.
Она продолжала сидеть, сложив руки на коленях и скрестив под столом свои длинные ноги.
Взглянула в зеркало, слегка кивнула невидимому наблюдателю, глубоко вздохнула и переложила руки на стол перед собой.
— Я устала.
— В крепкий оборот они взяли тебя?
Она кивнула.
— Сами-то они спят посменно, а мне приходится круглые сутки видеть перед собой коровью рожу экс-отчима. Извини, Марти, — сказала она, обращаясь к зеркалу. — Я хочу сказать, что и у коровы может быть очень даже симпатичное лицо. Да и нравились мне всегда коровы. Дома у меня есть держалки в виде коров. Поискать только надо, куда их засунула.
— Давно ты... с Вальдом?
— Мне было тринадцать, когда он встречался с мамой. Тогда все и началось. Ты же знаешь, я рассказала им об этом абсолютно все. Ну хорошо, формально я была еще несовершеннолетняя, но на самом-то деле я все прекрасно соображала. Такая скороспелая оказалась. Ну и что из этого? — Она зевнула.
— И началось все это с единственной целью — отомстить Эмбер, да?
Грейс кивнула.
— А кому из вас пришла в голову мысль избавиться от нее?
— У нас никогда не возникала подобная идея, Рассел. Об этом я толкую им уже вторые сутки.
Теперь и я вздохнул — частично от отчаяния, а отчасти от осознания той боли, которую причинял своей девочке.
— Могу я что-нибудь сделать для тебя?
— Заставь их отпустить меня.
— Они считают, ты убила Элис. Они не собираются отпускать тебя до тех пор, пока ты не расскажешь им, что в действительности произошло.
— В таком случае, Рассел, что ты мог бы сделать для меня?!
— Об этом я как раз и думал.
— И что же?
— Могу я поделиться с тобой некоторыми мыслями?
— Валяй.
— Мне кажется, та ненависть, которую ты испытывала к своей матери, была... вполне обоснована. Вы пережили трудные времена — непонимание, ревность, соперничество. Эмбер все это признает.
— Ну надо же!
— И мне кажется, Эрик воспользовался этим, чтобы направлять тебя в сторону... нужную для него. Кстати, тебе известно, что в его доме нашли ту самую нэцкэ, из-за которой между тобой и Эмбер произошло столько скандалов? Также нашли записи телефонных разговоров с теми двумя парнями, которые жгли твои ноги. Эмбер не нанимала их. Их нанял Вальд. Ему понадобились годы на то, чтобы наполнить твое сердце страхом, и всего лишь несколько месяцев — на то, чтобы трансформировать этот страх в готовность пойти на убийство. Он тебя попросту использовал, девочка.
Она подняла на меня отупелый взгляд, и лишь тогда я понял, до какой степени исстрадалось ее сердце и как устало ее тело.
— А я ведь и в самом деле любила его!
— Я это понимаю. В Эрике было и такое, за что его можно любить.
— А ты, оказывается, вовсе не такой тупой.
— Едва ли надо быть гением, чтобы понять, как девушка влюбляется в парня. Симпатичный. Умный. Брошенный ее собственной мамочкой.
— Бог, — тихо сказала Грейс. — Любовь.
— Именно.
Она глубоко вздохнула и подняла на меня свои красивые глаза. Больше всего на свете в эту минуту мне хотелось обнять ее, и единственное, что превосходило это желание по силе, была жажда услышать от нее правду.
— Знаешь, это показалось мне всего лишь шуткой... когда мы в первый раз заговорили об этом... Да, нечто вроде фантазии на тему идеального убийства. И в самом деле, так весело было... пофантазировать. Но потом, когда мама начала следить за моими знакомыми мужчинами и угрожать мне, все это вдруг стало приобретать вполне конкретные очертания. Тебя буквально захватывает какая-нибудь идея. Подобно тому, как если ты достаточно долго говоришь о чем-то или продумываешь какой-нибудь план... и — вдруг наступает такой момент, когда ты уже просто должен пройти через это... он становится реальностью. А я к тому же была напугана!
О, как же хорошо я понимал всю безумную логику подобного утверждения! Неужели и в самом деле это я — через свои гены — смог передать Грейс... непреодолимое стремление сделать воображаемое явным, действовать на основании помыслов, когда помыслы становятся действиями?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120