Теперь, когда матери больше нет, Чиммоку не желает оставаться».
«Я не задержусь в Шаангсее надолго, Офейя».
Она улыбнулась.
«Разве это важно?»
«Я просто хочу, чтобы ты знала. – Он серьезно посмотрел на нее. – И что ты будешь делать потом?»
«Одно решение за один раз, Мойши. Хорошо?»
Едва корабль причалил, Мойши послал гонцакубару к Эранту – уведомить об их прибытии. Чиизаи пошла вместе с Мойши.
Смеркалось. Огромный город лежал, окутанный вечерней дымкой. Небо было глубокого аметистового цвета, коегде его подсвечивали лимонножелтые огни, уже зажегшиеся вдоль улиц. Крыши богатых домов Запретного Города на холме уже таяли в тумане, как будто принадлежали иному, полупризрачному миру.
Они шли пешком сквозь сутолоку набережной, пока Мойши не подозвал пробегавшего мимо рикшу, и бурный поток Шаангсея поглотил их.
Они сидели на длинном балконе харчевни высоко над городом. Отсюда открывался захватывающий вид на гавань. Внизу бурые волны лизали древние причалы, и сгрудившиеся там тассаны отсюда казались роем светлячков, кубару совершали омовение после вечерней трапезы.
Эрант протяжно вздохнул и откинулся в кресле, а потом похлопал Мойши по плечу.
– Очень хорошо, что ты вернулся, друг мой. Здесь по тебе очень скучали.
– Уверен, что не скучали, – отозвался Мойши, утирая губы.
– О боги, Мойши, он прав, – сказал Ллоуэн, сидевший напротив за столом, уставленным множеством тарелок, тарелочек и пустых графинов. – Без тебя в делах настала полная неразбериха.
Мойши рассмеялся.
– Теперь я вижу, что вы оба свихнулись.
– Что ты собираешься делать теперь, Чиизаи? – спросил Эрант. – Вернешься в Аманомори?
Ее глаза блеснули.
– Нет, регент. Я еще не завершила своп дела на континенте человека. И, кроме того, я еще не видела Шаангсей понастоящему.
– Отлично, госпожа! – воскликнул Ллоуэн, поднимая бокал. – Хорошо сказано! Пью за ваше решение, – он искренне улыбнулся, – и ваше мужество. Вы можете, если захотите, поселиться в прежнем жилище Мойши.
– Нет, минуточку, – вмешался Мойши. – Я говорил вам, что намерен отправиться на Алаарат, но, как вы прекрасно знаете, это не такто легко. Нет подходящего корабля.
– О, – с улыбкой промолвил Эрант, – мы так или иначе найдем способ отправить тебя.
– К тому же корабль должен быть приличным, – настаивал Мойши. – Искаиль находится далеко на юге, и я не намерен всю дорогу надрываться на веслах.
– Ну что ж, если мы закончили, – сказала Чиизаи, вставая, – то почему бы вам всем не пригласить меня на прогулку? Я еще ни разу не видела Шаангсей ночью. Мойши слишком быстро уволок меня отсюда.
И вот именно так Чиизаи преподнесла Мойши второй дар от ДайСана. Дар был здесь – и находился здесь с того самого утра, как она прибыла сюда.
– Это «Цубаса», – с улыбкой сказала она. – Твой корабль.
– Мой? – Он едва мог поверить ее словам.
– Да. И теперь ты можешь отправиться домой.
– Домой, в Искаиль, – выдохнул он. – А что собираешься делать ты, Офейя?
Она стояла рядом с ним.
– Я хочу поехать с тобой в Искаиль.
– Что? Мне кажется, что ты не обдумала все это как следует. Это не то решение, которое ты…
– Напротив, – возразила она, – я все это время почти не думала ни о чем другом.
– Но, Офейя…
И вдруг он увидел в ее глазах боль и осознал, какую совершил ошибку.
– Прекрасно! – вспыхнула она. – Ты прав. Это была детская глупость. Я не знаю, с чего я взяла, будто ты хотел, чтобы я поехала с тобой. – Он протянул было к ней руки, но она резко отстранилась. Сейчас она хотела только одного – ранить его словами так же больно, как он ранил ее. – Ну, скажи же это! Скажи здесь, перед всеми своими друзьями. Уверена, что они поймут. Ты не хочешь, чтобы я была с тобой. Ты никогда этого не хотел. Это все моя мать! Ты такой же, как все остальные, приходившие в наш дом. Они приходили, а потом видели ее. И всегда так – только моя мать! Почему никто не обращал внимания на меня? – Она бросилась прочь и побежала вдоль пирса Трех Бочек.
Позади нее воцарилось тяжелое молчание – словно толстое снежное покрывало внезапно погасило все звуки. Несколько секунд Мойши смотрел на Чиизаи, чувствуя себя беспомощным и одиноким. Но Чиизаи пристально изучала древесные извивы и завитки на досках настила.
Мойши откашлялся и поспешил вслед за Офейей.
Вокруг колыхался лес черных мачт, а за мачтами тяжело перекатывало волны широкое море.
Он подошел к ней и остановился рядом, не пытаясь прикоснуться, инстинктивно понимая, что сейчас она не позволит этого. Ветер, налетевший с моря, отбросил назад ее волосы, и лунный свет озарил ее лицо. В этот миг она была прекрасна как никогда – и как никогда была дочерью своей матери.
– Прости меня, – мягко сказал он. – Ты застала меня совершенно врасплох, и я…
– Да, и я всегда буду для тебя только ее тенью, – горько сказала она. – Почему бы тебе попросту не оставить меня в покое?
– Я хочу, чтобы ты поехала вместе со мной.
Она не сказала ничего. Справа от них, за «Цубасой», на пирсе Четырех Ветров, кубару затянули свою песню, сладко и печально звучавшую в ночи. Мойши не видел их в темноте, но их сильные и чистые голоса разносились над морем, сливаясь в неукротимом песнопении.
– Твоя мать очень любила тебя, Офейя. Больше, чем коголибо другого или чтолибо другое в мире.
– Она любила говорить это мне, – фыркнула Офейя. – Если постоянно повторять эти слова, они теряют всякий смысл.
– Ее жизнь без тебя была лишена смысла.
– Ты ждешь, что я поверю тебе?
– Офейя, послушай меня. Она собиралась вернуться к Хелльстурму, чтобы спасти твою жизнь. – Мойши не хотел говорить ей этого, но разве сейчас у него был выбор?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89