– Ты играешь со мной. Ты все знал с самого начала. – Она прижалась спиной к дальней ограде и вцепилась в дерево с такой силой, что костяшки ее пальцев побелели. – Ты работаешь на него.
Он понял, что она, того гляди, забьется в истерике, и сдуру шагнул к ней.
– Нет. Я клянусь…
– Я прежде умру! – крикнула она и, повернувшись, перегнулась через ограду.
Мойши прыгнул вперед и успел схватить ее за ноги. Его бросило на ограду, верхний брус врезался ему под дых так, что он согнулся. Он чуть было не выпустил ее, но, собравшись с силами, сумел втащить обратно на веранду. Но его все еще шагало, да и дыхание не восстановилось, так что удар пяткой под щиколотку застал его врасплох. Он рухнул, она упала на него сверху, врезав ему локтем в бок. Извернулась, пытаясь восстановить равновесие, и он понял, что слова тут уже не помогут. Она ударила его основанием ладони в плечо, но в это время открылась, и он, словно копье, метнул вперед правую руку и ударил ее в скулу. Она, оглушенная, упала на бок, раскрыв рот. В глазах у нее все поплыло, и к тому времени, как она пришла в себя, он уж постарался, чтобы она его хотя бы против воли выслушала.
– Послушай, Офейя. – спокойно проговорил он, когда она начала вырываться. – Выслушай меня, и я тебя отпущу.
– Я не заключаю сделок с моими врагами! – Глаза ее пылали, и если бы взглядом можно было испепелить, то Мойши давно уже превратился бы в головешку.
Он дал ей пощечину.
– Да заткнешься ты хоть на минуту! Она вытянула шею, пытаясь укусить его.
– Оставь меня! – визжала она. – Пусти! Я не буду слушать твои враки! У тебя язык медовый, но ято знаю, кто тебе платит!
Разозлившись, он без всякой задней мысли наклонился и припал губами к ее рту. Но если поначалу он просто хотел заставить ее замолчать, го это желание вскоре улетучилось и сменилось другим. Губы ее были холодными и влажными, с привкусом корицы, одновременно терпкие и сладкие, словно она только что съела спелое яблоко. И та же волна прошла по его телу, как в то самое мгновение, когда он впервые встретился с ней взглядом на Шариде.
Наверное, и она почувствовала то же самое. Чувства сменяли друг друга на ее лице.
– Что… что ты делаешь?! – хрипло прошептала она, когда он отнял свои губы от ее губ.
Мойши прокашлялся и невольно ослабил хватку.
– Я только хотел, чтобы ты замолчала… – Он было дернулся, но она уже держала один из его кинжалов у его горла. Он лежал, не шевелясь, ощущая всем телом ее, наполовину лежащую на нем, ее тепло, тяжелое колыхание ее груди под тонким шелком. Она не слишком напрягалась, и, заглянув в ее глаза, он уловил в них отблеск внутренней борьбы и понял, что она тоже испытывала желание.
– А теперь скажи правду. – Она попрежнему говорила тихо, и в ее голосе сквозило сдерживаемое чувство.
– Или ты вспорешь мне глотку? – спросил он. Она не ответила, просто прижала кинжал чуть сильнее к его горлу.
– Я ведь уже сказал тебе правду, Офейя.
– Я предупреждала тебя – не пытайся меня обдурить! – Теперь острое, как бритва, лезвие кинжала начало пропарывать кожу. – Ты знал, что я далузийка. Откуда ты это знал, если не работаешь на него?
– Я даже не знаю, кто такой этот самый «он». – Он почувствовал, что по шее потекла струйка крови, хотя самого лезвия не видел и не ощущал, как оно погружается в плоть. – Я лоцман, помнишь, я говорил тебе? Я много где бывал. И дважды плавал в Далузию. А далузийские имена не забудешь. Я сразу понял, что ты далузийка, как только услышал твое имя.
Похоже, она не обратила внимания на его слова, и он уже стал подумывать, что сейчас она настолько близка к истерике, что способна воспринимать только то, что хочет услышать.
– Где находится Далузия? – Голос ее звенел, как натянутая тетива. У него появилось неприятное ощущение, что вот с этой самой тетивы сейчас сорвется стрела и полетит прямо в него.
– Там есть порт Коррунья. Мы возили туда шелк и древесину кедра.
– Дескрибаме ла пуэрта делла Коррунья, –рявкнула она на разговорном далузийском. – Йо де Коррунья.
Значит, она была из самого города. Коррунья была столицей Далузии, он это знал. Он рассказал ей все, что мог припомнить насчет тамошней гавани.
Она мотнула головой. Ее волосы даже в темноте горели медью.
– Это ничего не значит. Если он тебе платит, то ты наверняка хорошо подготовился.
– Господи, Офейя, чего тебе от меня надо?
– Только правду.
– Кто этот человек, о котором ты говоришь?..
– Тут я спрашиваю! – отрезала она.
– Как хочешь.
– Да, как я хочу. – Она замолкла, словно в раздумьях. – Да почему я должна тратить время и рассказывать тебе о том, что ты уже знаешь?
– А вдруг не знаю?
Она подумала и позволила ему сесть, и он прислонился к стене. Острие клинка маячило совсем рядом, готовое к удару в любой момент, вздумай он напасть на нее.
За ее спиной тонкая розовая линия начала растекаться по далекому горизонту. Очертания кораблей на приколе тут и там разрывали ее. Небо серело, оттесняя темноту ночи, и теперь он скорее чувствовал, чем видел, как чайки чертят круги нал водой. Скоро они будут приветствовать криками восходящее солнце.
– Рассвет – мое любимое время, – сказал Мойши. – Мы, моряки, зовем это время часом баклана. – Он подумал о назначенной встрече с Эрантом и прибывающей буджункой. Скоро ему придется уходить.
Она внимательно смотрела на него.
– Если бы у тебя был корабль, ты поплыл бы домой, в Искаиль. Ты так говорил.
– Да? – удивился он. – Как странно. Нет. Сначала я отправился бы в Кинтай.
От этих слов она вздрогнула, как от удара. Но достаточно быстро пришла в себя, чтобы выдавить:
– Что ты знаешь о Кинтае?
– Ничего, – развел он руками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89