Вечером я припарковался на нужной улице и стал наблюдать за зданием, которое Джонни Фогель называл своим домом.Это было четырехквартирное здание, оранжево-розового цвета, расположенное на границе Лос-Анджелеса и Калвер-сити, стоявшее в окружении аналогичных светло-зеленых и рыжевато-коричневых домов. Увидев на углу улицы таксофон и решив перестраховаться, убедившись, что ублюдка действительно нет дома, я набрал его номер. Когда после двадцати гудков никто не поднял трубку, я спокойно подошел к дому, нашел дверь с почтовым ящиком, на котором было написано «Фогель» и, открыв ее шпилькой для волос, зашел внутрь.Оказавшись в квартире, я задержал дыхание, ожидая, что на меня сейчас вот-вот кинется какой-нибудь пес-убийца. Посмотрев на подсвеченный циферблат своих часов, я решил, что задержусь здесь на десять минут, и глазами стал искать настенный выключатель. Заметив напольную лампу, я подошел и включил ее, осветив довольно уютную гостиную, в которой стояла дешевая софа, несколько стульев одинакового с ней цвета, ненастоящий камин, а также журнальный столик, покрытый настоящим японским флагом. На стенах висели соблазнительные фотки голливудских красоток. Возле софы стоял телефон, рядом с которым лежала адресная книга; половину из отведенного себе времени я провел за ее изучением.Я проверил каждую страницу книги. Упоминаний о Бетти Шорт или Чарльзе Айсслере там не было, равно как не было и имен из досье «Эль Нидо» или из «маленькой черной книжки» Бетти. Так прошло пять минут, через пять мне нужно было уходить.К гостиной примыкали кухня, небольшая столовая и спальня. Выключив лампу, я пробрался в темноте к полуоткрытой двери спальни и, пошарив рукой по стене, нащупал выключатель и включил свет.Он осветил незаправленную кровать, стены, увешанные японскими флагами и большой обшарпанный комод с выдвижными ящичками. Открыв нижний из них, я увидел три немецких люгера, запасные обоймы и целую россыпь холостых патронов — и посмеялся над вкусом Джонни, приверженца гитлеровцев. Затем я открыл средний ящик, и тут на меня напала дрожь.Ремни из черной кожи, цепи, хлысты, утыканные шипами собачьи ошейники, тихуанские презервативы, которые удлиняли член на целых шесть дюймов. Непристойные книжки с картинками, на которых обнаженные женщины хлестали других женщин, сосущих огромные члены мужчин, затянутых кожаными ремнями. Фотографии, на которых крупным планом были изображены следы от иголок, потрескавшийся лак на ногтях и безумные, остекленевшие глаза. Никакой Бетти Шорт, Лорны Мартилковой, никаких египетских декораций «Рабынь из ада» или упоминаний о Дюке Веллингтоне, но, однако, одна зацепка — хлысты, как подтверждение тем «небольшим ссадинам», о которых говорил патологоанатом, — и уже одного этого хватало для того, чтобы рассматривать Джонни Фогеля как основного подозреваемого в деле Орхидеи.Я задвинул ящик, выключил свет и тихонько прошел в гостиную, где включил лампу и достал его блокнот с адресами. Телефонный номер «папы и мамы» был 9401. Решив, что если не дозвонюсь, то совершу свое второе незаконное вторжение за день. Объект вторжения находился всего в десяти минутах езды.Я набрал номер; телефон Фрици Фогеля звонил двадцать пять раз. Я выключил свет и дал деру.Небольшой, с деревянным фасадом домик Фогеля-старшего был погружен во тьму, когда я подъехал и поставил машину напротив. Сидя за рулем, я вспоминал расположение комнат в доме, которое я знал еще по своему первому визиту туда. Две спальни в конце длинного коридора, кухня, крыльцо внутреннего дворика и запертая дверь в коридоре напротив ванны. Если у Фрици был свой рабочий кабинет, он, должно быть, располагался именно за этой дверью. Я подъехал к дому сзади. Сетчатая дверь черного входа была открыта; пройдя мимо стоявшей на веранде стиральной машины, я подошел к последнему барьеру — массивной деревянной двери. Но, ощупав ее, увидел, что она была закрыта на простой крючок. Подергав за ручку, я обнаружил, что открыть дверь будет не так сложно; если смогу поддеть и поднять крючок, то окажусь внутри.Я опустился на колени и стал шарить по полу, и тут моя рука наткнулась на какой-то металлический предмет. Ощупывая его словно слепой, я понял, что это щуп для масла. Обрадованный такой удачей, я встал и, просунув его в щель, открыл дверь.Решив, что задержусь здесь не больше чем на пятнадцать минут, вытянув руки вперед, чтобы не напороться на невидимые предметы, я прошел кухню и вышел в коридор. За дверью ванной комнаты горела лампочка ночного освещения — ее отблеск указывал туда, где, как я предполагал, должен был быть укромый уголок Фрици. Я дернул за ручку двери — она открылась.В комнате была кромешная тьма. Я провел рукой по стене и натолкнулся на какую-то рамку. По телу у меня бежали мурашки, пока наконец моя нога не задела какой-то высокий предмет. Тот покачнулся, и я понял, что это торшер. Протянув руку к его верхней части, я нажал на выключатель.Свет.На фотографиях в рамках был изображен Фрици в форме, а также в штатском, стоящий по стойке смирно вместе со своими одногруппниками по академии выпуска 1925 года. У дальней стены, перед окном, занавешенным шторами из бархата, стояли стол, вращающийся стул и картотечный шкаф.Открыв первую ячейку шкафа, я стал перебирать папки с названиями «Отчет разведки — Отдел по раскрытию банковских махинаций», «Отчет разведки — Отдел по раскрытию краж», «Отчет разведки — Отдел по раскрытию ограблений» — все с именами и фамилиями людей, на бирках, прикрепленных к папкам. Желая понять общий принцип формирования этих папок, я открыл первые три — и обнаружил, что в каждой лежала только одна страница.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127