— Сэр, Дюланж сказал, что у нее три темных родинки на левой половине э-э...— Майор, так и скажите — на заднице. Мы вылетаем. * * * Капрал Джозеф Дюланж оказался высоким, темноволосым, мускулистым детиной двадцати девяти лет с лошадиным лицом и небольшими усиками. Одетый в грязно-коричневую робу, он сидел за столом в кабинете начальника тюрьмы и смотрел на нас с нескрываемой злобой. Рядом сидел адвокат-капитан, возможно, на тот случай, если мы с Рассом попробуем надавить на капрала. После восьмичасового перелета я чувствовал, что выжат как лимон, но все же готов на дальнейшие свершения. По дороге из аэродрома майор, говоривший с нами по телефону, рассказал нам о Дюланже. Тот был дважды женатым фронтовиком, любителем выпить и побузить. Его показания были неполными, но содержали две веские улики против него: он улетел в Лос-Анджелес восьмого января, а семнадцатого был арестован в Нью-Йорке за пьянку.Разговор начал Расс.— Капрал, меня зовут Расс Миллард, а это детектив Блайкерт. Мы представляем полицейское управление Лос-Анджелеса. Если вам удастся убедить нас, что именно вы убили Элизабет Шорт, мы вас арестуем и доставим под охраной в Лос-Анджелес.Дюланж заерзал на стуле и громким гнусавым голосом сказал:— Я разрезал ее на куски.Расс устало вздохнул:— Многие говорят то же самое.— Я ее оттрахал.— Неужели? Вы изменили жене?— Я — француз.Я вошел в образ плохого парня.— А я — немец. И кому до этого дело? Какое отношение это имеет к твоей измене жене?Дюланж характерно пошевелил своим длинным языком.— Я люблю по-французски, моей жене это не нравится.Расс толкнул меня локтем.— Капрал, почему вы во время отпуска прилетели в Лос-Анджелес? Что вас туда привлекло?— Бабы. Выпивка. Кайф.— Все это вы могли найти на другом берегу, в Манхэттене.— Солнце, пальмы, кинозвезды.Расс рассмеялся:— Да уж, в Лос-Анджелесе этого хватает. Похоже, ваша жена вам многое позволяет. Отпуск в одиночку и все такое.— Она знает, что я француз. Когда я дома, она свое получает. Миссионерская поза, десять дюймов. Она не жалуется.— А если начинает жаловаться? Что вы тогда делаете?С каменным выражением на лице он ответил:— Одна жалоба — я пускаю в ход кулаки, две жалобы — разрезаю ее на части.Я не выдержал:— Ты хочешь сказать, что пролетел три тысячи миль только для того, чтобы полизать чью-то дырку?— Я француз.— Для меня ты похож на голубого. Все лизуны — скрытые педики. Это доказанный факт. Что ты на это ответишь, говнюк?Адвокат-капитан встал и что-то прошептал на ухо Рассу. Расс снова толкнул меня в бок. Дюланж смягчил выражение лица, расплывшись в улыбке.— Мой ответ висит у меня между ног. Десять дюймов.Расс сказал:— Джо, вы должны извинить детектива Блайкерта. У него короткий запал.— У него короткая сосиска. Как и у всех Гансов. Я француз. Я знаю.Расс разразился громким хохотом, как будто услышал уморительную шутку в исполнении известного комика.— Да вы юморист, Джо.Дюланж снова показал язык.— Я француз.— Вы оригинал, Джо, но майор Кэррол сообщил мне, что вы избиваете жену. Это правда?— А негры умеют танцевать?— Конечно умеют. Вам нравится избивать женщин, Джо?— Только если они сами напрашиваются.— Как часто ваша жена на это напрашиватся?— Она напрашивается на мой десятидюймовый каждую ночь.— Нет, я имею в виду напрашивается на хорошую взбучку?— Если я общаюсь с Джонни Редом и она вдруг начинает строить из себя умную, тогда она точно напрашивается.— Вы давно дружите с Джонни?— Джонни Ред — мой лучший друг.— Он летал с вами в Лос-Анджелес?— В кармане.Споры с пьяным психом стали меня утомлять. Я вспомнил Фрици и его конкретный подход к таким делам.— Что за бред ты несешь, ублюдок? Хочешь, чтоб тебе как следует прочистили мозги?— Блайкерт, хватит!Я заткнулся. Адвокат свирепо на меня посмотрел; Расс ослабил свой галстук — сигнал, чтобы я замолк. Дюланж хрустел костяшками пальцев на левой руке. Расс положил на стол пачку сигарет — старый прием следователей под названием «я — ваш друг».Француз сказал:— Джонни Ред не любит, когда я курю без него. Принесете Джонни, я закурю. В компании с Джонни я быстрее во всем сознаюсь. Спросите католического капеллана в Норт-Пост. Он как-то сказал мне, что, когда я иду исповедоваться, от меня пахнет Джонни.Мне стало казаться, что капрал пахнет как шизофреник, жаждущий внимания. Расс заметил:— Признания, сделанные в пьяном виде в суде недействительны. Но я вот что вам скажу, Джо. Вы убедите меня в том, что убили Бетти Шорт, и я позабочусь, чтобы Джонни полетел вместе с нами в Лос-Анджелес. В течение чудесного восьмичасового перелета вы сто раз успеете возобновить вашу дружбу. Что скажете?— Скажу, что порубил Орхидею на части.— А я скажу, что вы этого не делали. И что вы с Джонни еще какое-то время побудете врозь.— Я порубил ее на части.— Как?— Отрубил ей сиськи, распорол рот от уха до уха, а потом разрубил ее пополам. Хрясь. Хрясь. Хрясь.Расс вздохнул.— Давайте вернемся назад, Джо. Вы вылетели из Форт-Дикс в среду, восьмого января, ночью того же дня приземлились в Кэмп-Макартур. Вот вы с Джонни в Лос-Анджелесе, полные решимости покутить. Куда вы отправились сначала? Голливудский бульвар? Сансет-стрип? Пляж? Куда?Дюланж захрустел костяшками пальцев.— В салон татуировки «Натан Парлор», на Норт-Алворадо, 463.— Что вы там делали?Безумный Джо закатал правый рукав. На руке был вытатуирован раздвоенный змеиный язык, под которым стояла надпись «Французик». Джо сжал бицепс, и татуировка вытянулась. Он сказал:— Я француз.Миллард применил тактику внезапной смены настроения.— А я полицейский. И мне все это начинает надоедать. Когда мне совсем надоест, в дело вступит детектив Блайкерт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127