— Это с ними-то повежливей?Ли пожал плечами.— Говнюки. Если бы они не были полицейскими, то сидели бы сейчас в Атаскадеро. Ты меня слушай, но не повторяй, что я делаю, напарник. Меня они боятся, а ты здесь еще без году неделя.Пока я придумывал достойный ответ, в дверях показалась физиономия Гарри Сирза. У него был еще более неряшливый вид, чем утром на инструктаже.— Ли, у меня новость, которая тебя заинтересует. — Он произнес эти слова без намека на заикание, от него несло спиртным.Ли сказал:— Выкладывай.— Я был сегодня в комиссии по условно-досрочному освобождению, и инспектор сказал мне, что Бобби Де Витт получил добро на освобождение. Его освободят в середине января. Думал, ты должен об этом знать.Сирз кивнул мне и ушел. Я посмотрел на Ли, его стало ломать, как тогда в комнате 803.— Напарник! — бросился я к нему.Ли вымучил улыбку на лице.— Ладно, пойдем чего-нибудь пожуем. Кей приготовила тушеную говядину и велела, чтоб я привел тебя. * * * Решив приволокнуться за женщиной, я был приятно поражен ее вкусом: они жили в элегантном особняке бежевого цвета к северу от Сансет-Стрип. Когда мы шли к крыльцу, Ли предупредил:— Не упоминай о Де Витте, это расстроит Кей.Я кивнул и вошел в гостиную, словно сошедшую с киноэкрана.Стены были обшиты красным деревом, мебель в стиле датского модерна — из светлых пород дерева. На стенах — картины современных художников, а на полу ковры с современными абстрактными мотивами — то ли устремленные ввысь небоскребы, то ли высокие деревья в лесу или фабричные трубы с картины какого-то немецкого экспрессиониста. К гостиной примыкала столовая, на столе стояла ваза со свежими цветами и блестящая столовая посуда, от которой исходили аппетитные запахи. Я не удержался и сострил:— Неплохо на зарплату полицейского. Балуешься взятками, напарник?Ли засмеялся.— Это мои боксерские сбережения. Эй, киса, ты здесь?На кухню вошла Кей Лейк в платье с тюльпанами, удачно гармонировавшем с цветами на столе. Она взяла меня за руку и сказала:— Привет, Дуайт.Я почувствовал себя как первоклашка на балу выпускников.— Привет, Кей.После продолжительного рукопожатия она наконец отпустила мою руку.— Ты и Ли — напарники. Даже не верится. Как в сказке, да?Поискав Ли глазами и не найдя его, я ответил:— Я реалист, в сказки не верю.— А я верю.— Оно и видно.— В моей жизни было столько реализма, что хватит на двоих.— Я знаю.— Кто тебе об этом рассказал?— "Геральд Экспресс".Кей рассмеялась.— Значит, ты все-таки читал про меня? Сделал выводы?— Да. Сказок не бывает.Кей подмигнула; у меня появилось ощущение, что Ли этому научился у нее.— Значит, надо делать сказку былью самому. Леланд! Пора обедать!Появился Ли, и мы сели обедать. Кей открыла бутылку и разлила шампанское по бокалам. Затем провозгласила тост:— За сказки.После того как мы выпили, Кей налила еще, и тост сказал Ли:— За проект "Б".Шампанское ударило мне в нос, и я засмеялся, затем предложил свой вариант:— За матч-реванш в «Поло Граундс» между Бланчардом и Блайкертом, за то, чтобы он собрал больше народа, чем бои Луиса и Шмелинга!Ли добавил:— За вторую подряд победу Бланчарда!Кей сказала:— За бескровную ничью.Мы допили бутылку, и Кей принесла из кухни вторую. Открывая, она попала пробкой Бланчарду в грудь. Когда бокалы были наполнены, мне вдруг шибануло в голову, и я выпалил:— За нас!Ли и Кей посмотрели на меня словно в замедленном кино, а я заметил, что наши руки лежат на столе всего в нескольких сантиметрах друг от друга. Увидев, что я это заметил, Кей опять мне подмигнула. Ли сказал:— Вот у кого я научился так подмигивать.Руки нашей троицы соединились, и мы дружно прокричали:— За нас!Противники, напарники, друзья. Вместе с дружбой пришла Кей, никогда не пытавшаяся нас разлучить, напротив, наполнявшая нашу жизнь вне работы красотой и изяществом. Осенью 46-го мы были неразлучны. Если ходили в кино, то Кей садилась между нами и во время страшных эпизодов хватала нас обоих за руки; по пятницам на вечеринках в «Малибу Рандеву» она танцевала с каждым по очереди и всегда подбрасывала монетку, чтобы узнать, кому достанется последний медленный танец. Ли не выказывал и капли ревности, и натиск Кей постепенно угасал, оставаясь все же на точке медленного кипения. Это проявлялось всякий раз, когда мы задевали друг друга плечом, всякий раз, когда мы с ней одинаково реагировали на услышанную по радио или прочитанную в газете шутку или на остроту Ли. В такие моменты наши глаза находили друг друга. Я знал, что чем спокойней вела себя Кей, тем доступней она для меня становилась — и тем больше я ее хотел. Но я оставлял все как есть, и не потому, что тогда бы испортились наши партнерские отношения с Ли, а потому что это нарушило бы нашу тройственную гармонию.После дежурства мы с Ли возвращались домой и заставали Кей за чтением очередной книги, в которой желтым маркером она делала какие-то пометки. Она готовила ужин на троих, потом Ли иногда уезжал кататься на мотоцикле в район Малхолланда. И еще мы разговаривали.Мы никогда не говорили о самом Ли, как будто обсуждать неоспоримого лидера нашей троицы в его отсутствие было неприлично. Кей говорила о шести годах колледжа и двух магистерских дипломах, оплаченных Ли из его боксерских сбережений; о том, что работа учителем «на подхвате» как нельзя лучше подходила для такой сверхобразованной дилетантки, как она; я рассказывал о том, каково было расти «гансом» на Линкольн-Хайтс. Мы никогда не касались моих отношений с федералами или ее с Бобби Де Виттом. Мы оба про это знали, но не хотели вдаваться в подробности; правда, у меня в этом смысле было преимущество:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127