И низко поклонился, когда Сен-Альбан прошел мимо в погоне за слугой, разносившим напитки на золотом подносе. – Как дела сегодня, Анри?
– Гораздо лучше, чем я ожидал, Мансар. Вы, как всегда, очаровательны, Софи.
Молодая дама рядом с Эдуардом Мансаром стала обмахиваться веером, но Сен-Альбан уже отошел.
– Поглощен охотой, – сказал Эдуард, наблюдая за ним.
– Но скоро остынет или будет убит. Вы же знаете нрав ее мужа. Хотя Анри лишь недавно приехал в Версаль, его предупредят об этом. – Софи, княгиня де Сурбе, вздрогнула, говоря это, а ее собеседник только рассмеялся.
– Глупости. Посмотрите на Монкрифа и на его жертву. Маргарита явно изнывает от желания.
– Никогда не видела, чтобы она вела себя так смело на людях, – согласилась Софи, глядя на маркизу с нескрываемым отвращением. – Можно подумать, что она не слышала о женитьбе Монкрифа.
– А какая, собственно, разница? Мне известно из достоверных источников, что Монкриф отменил свой визит в долину Лауры с тем, чтобы вернуться в Версаль сразу после свадьбы.
– Но ведь не из-за Маргариты дю Шарбоно!
– А из-за кого же? Конечно, не из-за вас, хотя с вашей стороны не было недостатка в попытках, хм?
Княгиня де Сурбе вскинула голову.
– Держу пари на пятьдесят ливров, что Монкриф убьет Сен-Альбана, как только тот попытается дотронуться до его отчаянно скучной жены.
Мансар снова посмотрел на кресло у окна, где мадам дю Шарбоно беседовала с Монкрифом.
– А я ставлю сто ливров, что ему это совершенно безразлично.
– Он собственник, – напомнила ему Софи, не спуская глаз с ястребиного профиля герцога и облизывая нижнюю губу кончиком языка.
– Но не по отношению к женщинам, – возразил Мансар. – Он берет их и бросает, когда захочет. А сейчас, судя по всему, жена не слишком волнует его.
– Кто этот человек, который разговаривает с моей женой? – спросил Монкриф маркизу. – Тон был небрежным, даже скучающим, глаза полуопущенными, так что Маргарита не могла прочесть его мыслей. – Я никогда прежде его не видел.
– Вон тот? – маркиза небрежно пожала белыми плечами. – Его зовут Анри Сен-Альбан. Он приехал вскоре после вашего отъезда, держась за фалды этого мерзкого Филиппа.
– Такое высказывание о кузене Людовика можно счесть изменой, – предупредил ее Ян. – И сам Филипп крайне самолюбив, как вы знаете. – Он наклонился, его жесткое красивое лицо приблизилось к ее лицу. – Так вы говорите, – добавил он хрипло, – что он его друг?
Пылавшая в его темных глазах чувственность притягивала взгляд Маргариты, как огонь притягивает мотыльков. Ее губы раскрылись, дыхание участилось.
– Да... нет... Я не знаю. Мне кажется, он приехал из Шампани. Его жена недавно умерла, и теперь он примкнул к Филиппу Орлеанскому и его компании. Говорят, он очень хорош в постели, но... – Она замолчала, взгляд ее переместился на жесткий, резко очерченный рот Яна.
– Но не так хорош, как я?
– Нет, – выдохнула Маргарита. – Конечно, нет.
Ян взял ее руку и медленно поднес к своим губам. Его улыбка была интимной, ослепительной, убеждающей ее в том, что его интерес к Анри Сен-Альбану не был связан с откровенным ухаживанием этого пожилого человека за его женой и сам он сейчас не думает о герцогине.
Таунсенд подозревала все это, но никто не догадался бы о ее подозрениях, судя по тому, как она флиртовала с Анри Сен-Альбаном и смеялась с другими кавалерами, которым он предусмотрительно представил ее в этот вечер. Однако она быстро почувствовала, что устает от усилий улыбаться и шутить, делать вид, будто не понимает, что все они следят за каждым их – ее и Монкрифа словом.
Таунсенд уже усвоила, что при Дворе верные мужья – большая редкость. Для женатых мужчин было модным иметь любовницу и, даже не замечая шепота и бросаемых ей вслед взглядов, она знала, что Монкриф не делает тайны из своего выбора, проводя так много времени в обществе Маргариты дю Шарбоно, и откровенно пренебрегает женой. Она не могла дольше выносить унижение и при первой же возможности убежала к себе. Голова болела от шампанского и множества фальшивых улыбок, а сердце от горького сознания, что ее замужество разбито.
– Ступай, – сказала она Китти, как только та раздела ее и расчесала ей волосы. Задув свечи, она босиком подошла к окну и отдернула занавески. Бледный серп луны освещал булыжники двора, куда выходили ее окна, так что казалось, они омыты серебром. Вдалеке она могла различить процессию экипажей, приближавшихся к замку по авеню де Сен-Клод, и она догадалась, что игорные залы Версаля открылись для публики. Монкриф, очевидно, тоже будет сидеть за карточным столом с очаровательной Маргаритой рядом в качестве его талисмана.
Мысль эта была как удар ножа в сердце Таунсенд. Перебежав через комнату, она бросилась ничком на кровать. Ей следовало бы радоваться, что Монкриф искал удовольствий на стороне. Только вчера после ее неожиданной встречи с королевой она поклялась, что никогда не захочет, чтобы он дотронулся до нее. А сегодня вдруг сходила с ума при мысли, что его руки ласкают другую женщину.
Дверной засов тихонько звякнул, и Таунсенд резко приподнялась в тревоге. В бледном лунном свете она могла различить большую тень, медленно приближавшуюся к ее кровати. Она стала шарить по тумбочке в поисках оружия. Ее пальцы вцепились в медный подсвечник, но, когда она подняла его, матрас под ней прогнулся и она вдруг почувствовала у себя на талии руку. Подсвечник покатился по полу. Сквозь тонкую ткань ночной рубашки Таунсенд почувствовала, как накопившаяся толща мужского желания прижалась к ее животу. Она задохнулась, попыталась отстраниться, но пара рук сомкнулась на ее плечах и не давала ей вырваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109