И ткнулся лбом в пол. Его уже никто не держал.— Вы чего его отпустили? — заорал Шустрый.— — Так он же того. Он уже готовый.— Все равно держите! Может, он только притворяется, что того.Ивана Ивановича подхватили под локти и поставили на ноги.Он открыл глаза, увидел перед своим лицом свирепую, злорадно оскаленную физиономию, увидел занесенный для удара кулак и понял, что был прав, что его начали убивать.— Ты зачем наших братанов? Гнида! — заорал Шустрый и еще раз, наотмашь, ударил досадившего ему врага.— Ну-ка дай я тоже разок! — подбежал распаленный брызнувшей на пол кровью один из «быков».— Назад, — рявкнул Шустрый. — Он мой! Только мой! А ну говори, откуда взял пистолет и баксы?— Там взял, — ответил разбитыми губами Иван Иванович.— Где там?— В пиджаке. Который в шкафу висел. Там ключ был.— Ты что, чужие карманы шмонал?— Нет. Я его надел. Когда в шкафу сидел, — честно ответил Иван Иванович.— Зачем сидел?— Я прятался.— От кого прятался? От мусоров?— Я от любовника прятался. Который к моей знакомой пришел. У которой я был.Братва многозначительно захмыкала, косясь на помощника Папы.— Ты что, издеваешься надо мной! Анекдоты, гад, пересказываешь? — взревел Шустрый. И снова ударил растянутого в руках братвы, как на дыбе, Ивана Ивановича по лицу.— Я правду говорю! Я в шкафу сидел! Я голый сидел, когда он пришел. Я его пиджак надел... — испуганно заголосил Иван Иванович.— Какую правду? Про шкаф правду?— И про шкаф правду!Братва заржала в голос, уже не скрывая своего удовольствия от наблюдаемой сцены.Помощник Папы озверело замолотил по лицу, груди и животу издевающегося над ним в присутствии братвы врага, уже мало помня предупреждения своего пахана. Насчет того, чтобы не до смерти.После третьего удара Иван Иванович уронил голову на грудь и затих.Шустрый отскочил от обвисшего тела, потирая отбитые и окровавленные костяшки пальцев.— Чего вы ржете? И чего стоите? Вам что, делать нечего?— А что делать?— Не знаю, что делать! Ну хотя бы обыщите его. Вы его обыскивали?— Не успели.— Ну вот и займитесь. Все лучше, чем зубы скалить!«Быки» нехотя, двумя пальцами отогнули залитые кровью полы пиджака и полезли в карманы.— Есть, — сказали они.— Что есть?— Баксы есть. Рубли есть. Паспорт, — перечисляли шмонающие потерявшего сознание Иванова «быки». — И вот еще какая-то ксива.— Какая ксива?— Ну удостоверение. С красными корками.— Удостоверение? Ну-ка посмотрите. «Быки» развернули корочки. И присвистнули.— Слышь, Шустрый, это же ментовские корочки. Он же не просто так. Он же мент поганый! Он подполковник. Гадом буду!— Да ты что? — встрепенулся подручный Папы. — Покажи.— Ну вот же. Вот написано: «Подполковник Федеральной службы безопасности». И печать на портрете...На фотографии Иванова Ивана Ивановича действительно была печать. И корочки действительно были выданы подполковнику Федеральной службы безопасности. Но выданы не в Федеральной службе безопасности, а по случаю, в переходе, за наличный расчет. Ну чтобы можно было в трамвае бесплатно ездить...— Мать твою! Мусор!!! Ну я же знал! Я же говорил!Висящий в чужих руках Иван Иванович застонал и приоткрыл глаза.— А, очнулся! — радостно засуетился Шустрый и, чтобы видеть его глаза, даже слегка присел.— Видишь меня? — спросил он.Иван Иванович обессиленно кивнул головой.— А это видишь?! — поднес помощник Папы к самому его лицу развернутое удостоверение. — Видишь? Или нет?— Ви-жу, — одними губами ответил Иван Иванович.— Твое удостоверение?— Мое.— Так, значит, ты мусор!— Нет, — замотал головой Иван Иванович. — Я не му-сор. Нет.— А откуда же у тебя удостоверение? Вот это? С рожей твоей? А?— Это... я... у мужика... в переходе... купил... — еле-еле выдавил из себя Иван Иванович. Братва тихо заржала.— Удостоверение в переходе?!— Да.— А баксы и пушки в шкафу? Где ты голый сидел, когда к твоей бабе любовник пришел?!!— Да.— Так все-таки в шкафу?— В шка-фу...— Гад! Мразь! Козел! Мент поганый! — заорал, брызгая слюной и распаляя себя. Шустрый. — Я тебе покажу, как надо мной издеваться! Я тебе сейчас сделаю...— Ты его еще насчет штанов спроси, — подначивала, скалила зубы братва.А как еще будет скалить! И как еще будет перевирать и живописать этот допрос, где Шустрый тому по роже, а тот Шустрому анекдот про бабу, голого любовника и шкаф! И как все по этому поводу будут хохотать!..Помощник Папы представил, как именно над ним будут хохотать, и со злости и с досады изо всех сил пнул Иванова ногой в бок. Туда, где располагаются почки.Иванов дернулся, его отпустили, и он с мертвым стуком уткнулся лицом в пол... Глава шестьдесят третья — Все. Кончили! — сказал один из «слухачей», отодвигая наушник от уха.«Слухач» сидел на дереве, уставив в ближайшее к нему окно коттеджа ствол микрофона направленного действия, фиксировавшего дребезжанье стекла, за которым Шустрый уже минут пять избивал объект. Стекло прекрасно улавливало колебания воздуха в помещении и, выгибаясь под микроударами децибел, сокращало или удлиняло тонкий лазерный луч, превращающий микроны изменившихся расстояний в электрические, а затем звуковые колебания.Лазерный луч одинаково точно реагировал на голоса, на топот ног, звонки телефона, смех, удары костяшек пальцев о лицо и падение того лица на пол. Лазерному лучу была безразлична природа звука. Лазерному лучу был важен сам звук.Минуту, две, три, пять наушники транслировали только шарканье ног по полу, болтовню и смех братвы и посторонние сильные звуки, доносившиеся с улицы.Отдельные доносившиеся до слуха наблюдателя звуки позволяли надеяться на благополучный исход драки.— Вроде дышит...— Воду надо. Водой его окатить, тогда очухается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106