За мной бандиты гнались. Много. Убить хотели. Я в ее квартире спрятался. В шкафу. А когда ты пришел, в туалет захотел... Ну понял, что ли?В дверь забарабанили изо всех сил.— Ну честно тебе говорю. Ну не вру!— Выходы! Если ты мужчина! А не паршивый ышак!Дурак какой-то. Впрочем, очень опасный дурак.Который в приступе ревности может черт знает что сделать.Дверь угрожающе заскрипела. Иван Иванович выставил вперед пистолеты.— Открывай, шакал! Открывай!.. Дверь слетела с петель. В туалете, рядом с унитазом, стоял мужчина с двумя пистолетами в руках.— А-а! — завизжала женщина. — У него пистолеты. Он убьет тебя.— Ты так, да? — сказал грузин. — Ты нэ хочэш как мужчина с мужчиной...— Отойди! — сказал Иван Иванович. Грузин посторонился. И повернулся к женщине.— Ты мэня... На мужика с пистолетом... А я тэба любыл...Иван Иванович, не отводя дул пистолетов грузина, пятился к входной двери. Он боялся меньше грузина. Он боялся больше грузина. Потому что знал, что в пистолетах нет патронов.Он подошел к двери спиной, одной рукой открыл задвижку и распахнул дверь.В проеме, чуть согнувшись в поясе и повернувшись ухом к двери, стояла соседка. Которая с бидоном. Но на этот раз без бидона. Которая, привлеченная шумом в соседней квартире, хотела выяснить, что там происходит.— Ой! — сказала она, увидев Иванова и увидев в его руках два направленных на нее пистолета. Увидела и что было сил заорала: — Убивают! Опять! У-би-ва-а-а-ют!Иван Иванович оттолкнул парализованную страхом женщину и бросился к лестнице. А потом по лестнице вниз, во двор. Путь он уже знал. Помнил. Еще с прошлого раза помнил...Быстрее с этого дважды проклятого места.Быстрее!Быстрее!!Быстрее!!!На улицу, которая сулит безопасность...— Вон он! — встрепенулся, выкрикнул стоящий возле подъездного окна братан.— Где?— Да вон! В проходной двор свернул! А ну давай за ним шнуром! Давай, пока он, гад, не ушел!Один из наблюдателей отбросил недокуренный бычок и посыпался вниз по лестнице. Другой потянул из кармана переносную радиостанцию.— Я срисовал его! — крикнул он. Очень громко крикнул. Потому что радостно. Потому что теперь можно было не торчать в полутемном, пропахшем мочой подъезде. И в других таких же подъездах.— Где он?— Вышел из дома и дернул через проходной двор на улицу. Я за ним Черняшку погнал.— Все понял. Высылаю вам в помощь ребят.— А мне что делать?— Тебе Черняшку догонять. И не дай вам Бог на этот раз ушами прохлопать!..Ну прав был Папа! Где-то он заховался, когда в подъезде шухер шел. Сам заховался, а кента подставил.Опять Папа прав! Как всегда, прав... Глава пятидесятая — Где он?! — вскинулся Папа.— В гостинице «Центральная». В сотом номере. В люксе.— Точно?— Ну точно! Его мои ребята до самого порога довели.— Где он был?— Все как ты и сказал, Папа. Он в подъезде был!Заховался где-то, пока шухер шел. А когда шмон закончился, попробовал слинять по-тихому. Но только мы...— Почему он не ушел? Почему от вас не ушел?— Потому что не смог! Потому что мои пацаны если вцепятся...— А он пытался?— Ну вообще-то...— Так пытался или нет?!— Не особо. Он, когда вышел, вначале шустро ноги делал, а потом успокоился. И сразу в гостиницу пошел.— Он оформился? Или так?— Оформился. Все как положено.— По какому документу?— По паспорту. По тому, который тогда заказал. Ну где мы его срисовали.— На сколько суток номер оплатил?— На трое.— Что он сейчас делает?— Ничего. Спит.— Давно спит?— Уже часа два.— Куда-нибудь звонил?— Нет. Зашел и сразу спать лег.— Значит, все-таки в подъезде... А теперь в гостинице...— Ну да. В сотом номере. Я там к нему трех пацанов приставил. И еще двух внизу, на выходе. Никуда теперь не денется...— А если денется? Не верю я, что не денется. Он каждый раз уходит. Он скользкий, как...Давай-ка так, собирай братву, всех собирай... Чтобы на всех углах, на всех этажах, во всех, которые рядом, переулках человечек стоял. Три дня глаз с него не спускать. И чтобы каждый шаг, каждый вздох! И чтобы каждый шаг каждого, кто к нему придет! А того лучше, подведи к нему какого-нибудь человечка, например бабу, чтобы она за ним присматривала. Ну или еще кого. В общем, делай что хочешь, хоть всю гостиницу своими зенками и ушами засели. Хоть сам там живи!— Папа, всю гостиницу будет дорого. Это же пять звезд. Там самый задрипанный номер меньше ста баксов не стоит.— А ты не все занимай. Ты те, что на его этаже. Те, что ближе к нему.— Так там одни люксы!— Ничего, не обеднеем. За три дня не обеднеем.— А что через три дня?— Через три дня? Через три дня ты мне его сюда Доставишь.— Но-о...— Живым! Живым и невредимым!— Если невредимым, он же братанов наших снова напластает! Ты же его знаешь! Он же так просто не согласится. Может, разрешишь его слегка того... Ну, чтобы он сильно не дергался.— Я сказал — пальцем не трогать! Ты мне лучше своих «шестерок» сотню положи, чем его один волос обронить. Он дороже «шестерок» стоит! «Шестерок» как грязи, а он один. Он то, что нам с тобой надо, знает!— А как же я...— Как хочешь! Но только за его жизнь — своей ответишь. Три дня смотреть, а на четвертый мне, чтобы ни один волосок не шелохнулся, доставить!— А ты мне его отдашь, Папа? Потом, когда...— Потом и поговорим. Но если я его кончать над думаю, кончать его будешь ты! Потом! Когда скажу!— Спасибо, Папа!— И вот что еще. Пока суть да дело, готовь-ка ты кого-нибудь из братвы, кто посмышленей, в командировку.— Куда?— Далеко! За кордон готовь. Пора.— Да ты что, Папа! Это же...— Готовь. Приодень, причеши. Документы справ! Этим, как их, манерам научи. И пусть иностранный базар учат. Пора нам к тем сейфам подбираться.— Мы же шифров не знаем. И счетов тоже не знаем.— Пока! Пока не знаем! Но скоро узнаем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106