По крайней мере, часть их можно отослать пациентам госпиталя.
– Хорошая мысль, – согласилась Ева. – Спасибо, Иллона.
– Нам надо поговорить, Ева, – сказала старшая женщина.
– Не теперь.
Иллона жестко, пронизывающе смотрела на Еву. Как будто знала что-то, видела что-то. Анимус понимал, что это невозможно. Пока невозможно.
– Берегись, Ева. Ты выбрала опасный путь. Со множеством шквалов и мелей, скал и водоворотов.
Ева пожала плечами. Это было так утомительно. Иллона удерживала ее взглядом, между ними словно натянулась прочная цепь.
– Знаешь, мне ведь тоже когда-то было столько, сколько тебе.
– Естественно. Как большинству людей.
– А тебе однажды будет столько, сколько мне сейчас.
– Если богам будет угодно, да.
– Это верно. Если богам будет угодно.
Цепь между ними разорвалась, и Ева слегка поклонилась.
– Это все очень поучительно, – произнесла она. – Но прошу меня простить…
Она оставила Иллону в фойе и отправилась искать Детлефа. Анимус ощутил, что его цель близка.
16
Вампирша вторглась в его мир. Демон Потайных Ходов еще не понял, как он к этому относится. Он так долго был одинок. Одинок, не считая Евы. А теперь она для него потеряна.
Из-под потолка, где можно было уцепиться за вырезанные им в стене опоры, он искоса наблюдал за Женевьевой, осторожно пробирающейся по главному проходу.
Демон Потайных Ходов знал, что Женевьева Дьедонне была актрисой. Один раз. Он восхищался ее мужеством и осторожностью. В лабиринте имелись свои опасности, но она мастерски избегала их.
Она привыкла рыскать по коридорам во мраке. Рано или поздно ее вспыхивающие красным светом глаза отыщут его.
Сердце его застучало под защитным покровом тьмы.
Когда-то Бруно Малвоизин любил актрису Салли Спаак. Нет, не актрису, а куртизанку, которой сцена нужна была для пущей респектабельности. Она радовалась своей популярности, когда толпы собирались скорее поглазеть на нее, чем увидеть спектакль. Салли была возлюбленной принца Николя, младшего брата тогдашнего Императора. Судьба театра зависела от чувств покровителя к своей даме, сменявших друг друга, как приливы и отливы.
Женевьева напоминала Демону Потайных Ходов давно умершую искусительницу. Ева тоже, хотя Салли никогда не была столь талантлива, как последняя протеже Малвоизина.
Когда Салли и императорский братец ссорились, против театра принимались законы, а у дверей вставали на страже алебардщики. А когда ей удавалось угодить Николю, подарки и милости так и сыпались на всю труппу.
Салли покорила Бруно Малвоизина, как покорила многих других. Она наслаждалась страхом, воцарявшимся всякий раз, как она меняла одного фаворита на другого. Это была не самая лучшая идея – спать с подругой Николя из Дома Вильгельма Второго. Принц открыто дрался на дуэлях и отправил на тот свет нескольких поклонников Салли, и Малвоизин понимал, что тот, кто выиграет дуэль у принца Николя, тоже долго не проживет.
Женевьева посмотрела вверх, и Демон Потайных Ходов поглубже укрылся в облако созданного им мрака. Она, похоже, не увидела его. Он не мог бы сказать, разочарован ли, хотел бы он быть найденным или нет.
За прекрасным личиком Салли таилась страшная порочность. И Малвоизин заразился от нее. Подобно Женевьеве – даже подобно Еве, – она была не вполне человеком. Принц Николь, в конце концов, покончил с собой, после того как его заманили участвовать в богохульственном ритуале объявленного вне закона культа Тзинча, а Салли толпа изгнала из города. К тому времени Малвоизин уже пробирался исключительно по окольным улочкам, кутаясь в плотный плащ в тщетной попытке скрыть все более и более заметные изменения в себе. Ночами он исписывал горы бумаги, слова лились из него, он будто знал, что за оставшиеся недели должен выплеснуть из себя все, что было рассчитано на целую жизнь. В тот день, когда от его разбухшей головы отвалился нос, он ушел под землю.
Покачивая головой, Женевьева двинулась дальше по проходу. В конце концов, она разгадает все тайны лабиринта. И тогда Демону Потайных Ходов придется что-то решать.
Салли верила в варп-камень, как пристрастившийся к дурман-траве человек верит в свое зелье. За бешеные деньги она добывала всякие ужасные компоненты и подмешивала в пищу и себе, и своим любовникам. Малвоизин был не единственным, кто изменился. На принце, когда его нашли повесившимся на мосту Трех Колоколов, тоже обнаружили знаки.
Однако Малвоизин был единственным, кто выжил.
Салли тайно веровала в Тзинча, ей доставляло наслаждение сеять вокруг себя порчу. Она была избранным орудием бога Хаоса, и она расправилась с Бруно. В «Совращении Слаанеши» он осмелился показать на сцене то, что никогда не предназначалось для человеческой публики. Его прегрешение было замечено Тьмой и привело в действие силы, от которых не было спасения.
Когда Женевьева прошла мимо, Демон Потайных Ходов позволил себе спуститься с потолка и устроился на мощенном плитами полу. Он дотянулся щупальцами до двух поворачивающихся камней в стене – разнесенных достаточно далеко один от другого, чтобы ни один нормальный человек не сумел достать оба сразу, – и беззвучно проскользнул в появившуюся в полу щель.
Он преодолел несколько этажей и погрузился в утешительную прохладу черных вод под театром.
Детлеф сидел один на сцене, в кресле доктора Зикхилла. Среди реторт и котлов стоял на подставке фонарь, но все остальное обширное пространство тонуло во тьме. Он уставился в пустую темноту, в уме представляя точные размеры зала. Смутно он видел бархат дорогих кресел. Может, он на этом островке света один в целом здании, один во всей вселенной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75