он старался держаться гордо, но видно было, что он с трудом скрывает страх и стыд. Судьба слишком рано заставила его отвечать за всю усадьбу, раньше, чем это стало ему по силам, и приход врагов, которым он не мог противиться, жестоко ломал болезненное самолюбие подростка. В шестнадцать лет любое поражение кажется непоправимым, рождает давящее опасение, что быть побежденным и слабым – твой удел в жизни, так что жить дальше не хочется. И Сигурд Малолетний явно жалел, что вообще живет на свете. Борглинда дочь Халькеля, и то держалась тверже, как отметил по себя Гельд. Впрочем, она живет рядом с врагами давно и привыкла. Женщины вообще легче привыкают к неприятному, потому что у них больше способов поддержать свое достоинство.
На вопросы о железе Сигурд Малолетний угрюмо отмалчивался, его мать и бабка жаловались на Гутхорма ярла. Однако, они не знали, что тролль с Дымной горы подарил сыновьям Стуре-Одда «горячую палочку» – кованый жезл, умеющий искать железо. Домочадцы Сигурда овечьей толпой ходили за Сёльви и Слагви, наблюдая за их поисками, перешептывались и бросали друг другу тревожно-недоверчивые взгляды. Сигурд Малолетний покусывал тонкие губы, и это вернее всякого колдовского жезла указывало на то, что поиски не будут напрасными.
Веселый Слагви корчился, делая вид, что ему обжигает руку: при приближении железа жезл нагревался. Походив по овину, где на жердях сушились ячменные снопы, он вдруг полез головой в печь. Асвальд хотел его одернуть, чтобы не дурачился, но оказалось, что если Слагви и дурачился, то самую малость: в печи были бережно уложены друг на друга целых три крицы, небольшие, с хлебный каравай, но тяжелые, старательно обработанные между молотом и наковальней.
–Так что – был здесь Гутхорм ярл? – Гейрбранд Галка с насмешкой покосился на хмурого Сигурда Малолетнего.
– А то как же, – мрачно ответил подросток. – Был. Только он не догадался в печи поискать. А такого, – он кивнул на «горячую палочку», – у него не было.
– А сколько у вас было?
– В пять раз больше.
Глядя на крицы, Асвальд ущипнул себя за острый подбородок. Не такая уж большая добыча для дружины в сто человек. Если они больше ничего не найдут, то сюда можно было и не ходить. А было в пять раз больше! Неужели этот проклятый Гутхорм ярл обобрал весь Медный Лес?
– А у него, должно быть, собралась богатая добыча! – сказал у него за плечом Гельд Подкидыш. – Если он, конечно, существует на самом деле, этот Гутхорм ярл.
– Еще как существует, – сквозь зубы бросил Асвальд. – Я его видел еще два года назад. Если это не его призрак.
– Но ведь Гримкель клялся своим проклятым Волчьим Камнем, что Медный Лес не платит ему дань! – злился Исбьёрн, сын старого Стейнара из Трирека. – А его сборщик, оказывается, разъезжает тут, как у себя дома, и берет все, что понравится!
– Пусть собирает! – Гельд кивнул. – Пусть он собирает эти «грибы», а потом мы его накроем и отберем всю корзину. Знать бы только, где его найти.
– Я расскажу вам, где его найти, – сказал у них за спиной женский голос.
Фьялли разом обернулись. В дверях овина стояла невысокая, щуплая женщина, с серым покрывалом на маленькой голове, с узкими губами и чуть косящими внутрь светло-карими глазами. К поясу у нее был подвязан грязный серый передник, и тонкие пальцы мяли его края.
– Вроде бы не ведьма, – сказал Гельд, внимательно осмотрев ее с головы до ног.
Женщина захихикала, в притворном смущении склонила голову к плечу, глаза ее стали косить сильнее. Вся она как-то странно подергивалась, и смотреть на нее было неприятно. Все они тут, в Медном Лесу, какие-то странные. Или все-таки ведьма?
– Так где он, этот коварный Гутхорм ярл? – спросил Гельд. – Говори уж, о вещая вёльва Медного Леса!
– Он пошел к Совьему перевалу, – ответила женщина, похихикивая и передергивая плечами. На Гельда она смотрела игриво: ей понравилось, что ее назвали вещей вёльвой. Гельд никогда не бегал от женщин, но сейчас его пробирала жуть от этой игривости. – Он никак не может выбраться отсюда... Хи-хи, ой! Никак не может найти выход... Вход-то он нашел легко, а вот выход... Сколько ни бьется, выхода все нет... Хи-хи. Так часто бывает с теми, кто лезет, куда его не звали. Вот, вспомнил про Совий перевал. Это туда, на север. Думает, что там сумеет выбраться. А то все никак... все никак... А заплатить за выход ему нечем. Вот если ваш конунг придет сюда, то у него плата найдется. А иначе никак...
Женщина отступила назад, дверь за ней закрылась. Сёльви и Слагви разом шагнули вперед, разом толкнули дверь – доски дрогнули, но не сдвинулись с места. Близнецы обалдело застучали по доскам, точно хотели грохотом прогнать наваждение: тут не было никакой двери.
– Ведьма! – разом вскрикнуло несколько голосов.
Рэв выхватил секиру и с размаху рубанул по стене. Обыкновенный овин с печью и жердями для сушки снопов показался страшной ловушкой, вроде пещеры горного тролля, и взрослые мужчины, закаленные походами, с трудом сдерживали желание по-детски кричать от страха.
Снаружи поднялся шум, раздался собачий лай. Фьялли стучали по стенам, отыскивая дверь; вдруг что-то скрипнуло, и сзади пролился дневной свет со двора. Дверь оказалась в противоположной стене, и на пороге стоял изумленный Сигурд Малолетний. Из-за него выглядывали его мать и бабка с приоткрытыми ртами.
– Но ведь мы вошли здесь? – Гейрбранд указал на стену, возле которой все еще стоял Рэв с секирой в опущенной руке.
– Не знаю, – задумчиво отозвался Слагви. – Что-то у нас голова кружится.
Сёльви кивнул. Асвальд вытер мокрый лоб. Они слишком много думают о ведьмах и сами себя пугают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34