— Бесподобная мысль!— Я имел в виду, что с этим покончено. Все это в прошлом. И в каком-то смысле я даже рад тому, что случилось. Как-никак, но я обрел свободу. И могу смело идти вперед, зная, что этот сукин сын никогда больше не сунется ко мне.И тут зазвонил телефон.— Если это из конторы, — произнес Пинкус, — то скажи, что я в храме. Я не готов вот так сразу выйти отсюда во внешний мир.— Будет сделано, — заверил его Сэм, направляясь к письменному столу, где продолжал трезвонить аппарат. — Мама немного не в себе, что же касается Коры, то лучше не подпускать ее к телефону... А знаете, Арон, сейчас, после того, как вы узнали обо всем, на душе у меня полегчало. Я не сомневаюсь в том, что смогу с вашей помощью найти свой путь. Я смогу противостоять любым трудностям, которые встретятся мне впереди, и буду открывать новые для себя горизонты....— Возьми же трубку, Сэм: голова просто раскалывается от этой проклятой штуки.— Да, конечно... Простите меня! — Дивероу поднял трубку, ответил на приветствие своего абонента и после короткой паузы разразился истерически яростным криком. Его мать, не выдержав, ринулась к нему с кушетки, но, налетев на овальный кофейный столик, растянулась на полу. Глава 6 — Сэмми! — вопил Арон Пинкус, мечась между потерявшей сознание Элинор и ее сыном, в панике срывавшим со стен фотографии, до которых только мог достать, и топтавшим их в неистовстве на полу. — Сэм, возьми себя в руки!— Оборотень! — орал Дивероу. — Червь навозный!.. Наигнуснейший тип из всех, что были на земле!.. У него нет никакого права...— Сэмми, ваша матушка!.. Может, она уже умерла!— Забудьте об этом: если так, то она ни о чем не узнает, — бросил Дивероу и, устремившись к стене у письменного стола, продолжил свою битву с мириадами фотографий и газетных вырезок. — Он болен! Болен! Болен!— Ты, наверное, не расслышал меня, Сэм. Я говорил тебе не о ком-то еще, а о матери. — Арон с трудом опустился на колени и, крепко сжав руками бившуюся об пол голову матери, вновь предпринял попытку привлечь к несчастной женщине внимание ее сына: — Должны же вы проявить хоть какое-то беспокойство, какой-то интерес...— Интерес? А он проявлял когда-нибудь интерес ко мне? Он растоптал мою жизнь! Он отрывает от моего сердца кусок за куском и отправляет их вверх на воздушном шарике...— Да при чем тут этот «он», Сэм? Я о «ней»! О твоей матери!— Хэлло, мама, я занят!Пинкус вытащил из кармана радиотелефон и нажал на кнопку. Затем еще и еще, подолгу не отпуская ее. Должно же дойти наконец до его шофера Пэдди Лафферти, что это сигнал тревоги!И, действительно, тот понял, что в доме что-то стряслось. Было слышно, как Пэдди вламывается в дверь в восточном крыле здания, приказывая Коре самым повелительным сержантским тоном убираться с дороги, если она не хочет, чтобы он вышвырнул ее прочь на потеху банде пьяных, уставших от войны пехотинцев, которые были не прочь поразвлечься в обществе дамы.— Это не угроза! * * * Сэм Дивероу находился позади своего письменного стола, привязанный по рукам и ногам к стулу простынями, энергично сорванными с его постели и ловко разорванными на полосы бывшим сержантом Патриком Лафферти из Омаха-Бич: сказывался опыт Второй мировой войны! Приготовить путы он смог лишь после того, как «загасил» умелым ударом Сэма и разыскал спальню. Дивероу тряс головой, моргал глазами и голосом, мало похожим на прежний, пытался обрисовать обстановку.— На меня напало пятеро наркоманов, — предположил он.— Не совсем так, малыш, — откликнулся Пэдди, поднося стакан с водой к губам юриста. — Если только ты не принимаешь за них бутылку «бушмилы», чего я не советую тебе делать на старом Юге и даже в салуне О'Тула.— Так это вы скрутили меня?— Мне ничего больше не оставалось, Сэм. Когда боец становится невменяемым в пылу схватки, его приходится приводить в чувство любым способом. И в этом нет ничего страшного, парень!— Так вы служили в армии?.. Были в бою?.. Сражались вместе с Маккензи Хаукинзом?— Ты знаешь его, Сэм?— Ответьте же: вы были там же, где и он?— Да. Правда, встречаться с прославленным генералом лично мне не случалось, но видеть его я видел! В течение десяти дней во Франции он стоял во главе нашей дивизии, и, скажу тебе, приятель, другого такого командира нет и не было в нашей армии. По сравнению с ним Паттон Паттон Джордж Смит (1885 — 1945) — американский генерал.

выглядел балетным танцором. Откровенно говоря, мне нравился старина Джордж, но он все же был военачальником совсем не того класса, что Хаук.— Пропади все пропадом! — возопил Дивероу, напрягаясь изо всех сил, чтобы разорвать путы, и тут же, оглядев пустую комнату, спросил внезапно: — А где моя мать?.. И Арон?— Что касается твоей маменьки, малыш, то я перенес ее в ее спальню. А мистер Пинкус в данный момент потчует ее бренди, чтобы она заснула.— Арон и моя мать — вместе?— Смотри на вещи проще, парнишка. Разве ты не видел Шерли с прической, будто скрепленной цементом?.. А теперь выпей немного водички. Я бы дал тебе виски, да не думаю, что ты это вынесешь. Взгляд твоих глаз не более осмыслен, чем у кошки, которую встревожил громкий шум.— Прекратите! Весь мир мой рушится!— Не взвинчивай себя понапрасну, Сэм. Мистер Пинкус соберет обломки этого твоего мира и склеит их. Более великого человека не было еще у нас тут... Кстати, он возвращается. Я слышу, он уже у двери.Хрупкая фигура Арона Пинкуса приковыляла в кабинет. У него был такой усталый, измученный вид, будто он только что совершил восхождение на Маттерхорн.— Нам надо поговорить, Сэмюел, — сказал он, задыхаясь и в изнеможении падая на стул перед письменным столом. — Пэдди, не будешь ли любезен оставить нас наедине?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34