Однако, если даже и в самом деле существует вождь по имени Повелитель Грома, то его все равно не найти, что вы и объяснили столь убедительно по телефону этому джентльмену.— Но я же использовал ваши собственные формулировки, — уточнил Голдфарб. — Ну а относительно того, что он джентльмен, я весьма сомневаюсь.— И, думаю, не без основания, — вступил в разговор мужчина, тоже, судя по всему, англичанин. — Мы придерживались плана «Си». Объявили себя антропологами из Кембриджа, изучающими пусть и немногочисленное, но великое племя, чьи предки были приведены к присяге в верности британской короне Уолтером Рейли в начале семнадцатого века. Если бы действительно существовал такой вождь — Повелитель Грома, то, по логике вещей, он должен был бы потребовать своего признания со стороны британской короны, а заодно и денежного содержания, несомненно, незначительного в те времена, но ныне, учитывая задолженность за огромный период, составившего бы внушительную сумму. Однако он не появился. И следовательно, его не существует.— Зато существует исковое заявление, направленное в Верховный суд, — не успокаивался консультант. — Это сущее безумие!— Да, вещь невероятная, — согласился англичанин. — Куда мы отсюда, Хайман? Видать, вы «под прицелом», как имели мы обыкновение говаривать на секретной службе ее величества, хотя я всегда считал, что это довольно банальное выражение, страдающее избыточным мелодраматическим пафосом.— И все же, что касается вашего «под прицелом», вы и правы, и нет, — заметил Голдфарб. — История весьма странная и запутанная, а ситуация чрезвычайно опасная. И о чем только думают эти судьи?— Осмелюсь высказать свое мнение. Мы знаем истинную цену и судьям и закону, — заявила женщина. — Безотносительно к этому, милый Хай, — простите меня за то, что я говорю вам это, — человек, с которым вы беседовали по телефону, хоть вы и не считаете его джентльменом, в сущности прав. Кто бы ни скрывался под маской Повелителя Грома, — а возможно, что это и не один человек, — ключ к разгадке дела в нем или в них.— Но, Даффи, по вашему собственному признанию, вы не можете его найти.— Не исключено, Хайман, что мы просто недостаточно усердно его искали. Что скажешь, Реджи?— Милая девочка, да мы же с тобой облазили все это чертово болото без единого приличного жилья, и все впустую!— Это так, дорогой, но был там один тип, который как-то не вписывался в обстановку. Помнишь, я говорила тебе о нем?— Ах, это тот неприятный молодой парень, такой мрачный? — отозвался англичанин безразличным тоном.— О ком вы? — подался вперед Голдфарб.— Он не мрачный, Реджи, а скорее необщительный, — возразила мужчине Даффи. — Выражался он на ломаном английском, но все, что мы ему говорили, понимал. Это было видно по его глазам.— Да о ком же вы? — вновь спросил консультант ЦРУ.— Об одном индейце-удальце. По-моему, такое определение подходит к нему лучше всего. Ему лет двадцать с небольшим. Он, все время делал вид, будто не очень хорошо понимает по-английски, и когда мы задавали ему вопросы, лишь пожимал плечами. Впрочем, вполне вероятно, что знание английского тут ни при чем. Тогда я как-то об этом не подумала, но сейчас мне вдруг пришло в голову: все это возможно потому, что нынешняя молодежь такая неприветливая, ведь верно?— Одет он был не вполне прилично, — вмешался Реджиналд. — На нем, кажется, ничего не было, кроме набедренной повязки. В общем, зрелище омерзительное. А когда он влез с грехом пополам на лошадь, то, скажем прямо, обнаружил полное неумение ездить верхом.— К чему вы все это? — недоумевал Голдфарб.— Он свалился с лошади, — решила уточнить Даффи. — Да, ему явно не хватало сноровки...— Стойте, стойте! — Голдфарб налег на стол широкой грудью. — Как я понял, тогда вы не придали особого значения встрече с этим молодым индейцем, но теперь почему-то вспомнили о нем. Не так ли?— В свете определенных обстоятельств, милый Хай, я стараюсь ничего не забывать.— Вы полагаете, он знал что-то такое, чего не хотел вам рассказать?— Это одно из возможных объяснений его поведения.— Как вы считаете, смогли бы снова найти его?— Конечно! Я запомнила вигвам, из которого он вышел. Жилье это принадлежало ему.— Как, они до сих пор обитают в вигвамах?— Само собой, Хайман! — ответил Реджиналд. — Они же индейцы. Краснокожие, как вы называете их в своих фильмах.— Здесь-то и зарыта собака, — произнес Голдфарб, взяв телефонную трубку и набирая номер. — Вигвам! Да теперь никто же не спит в вигвамах!.. — Выговорившись, он бросил гостям: — Не распаковывайтесь. — И снова переключил внимание на телефон: — Мэнни? Отправляйся к Заступу, а потом на летное поле. Поведешь «Лир» в Небраску. * * * У входа в большой, нарядно убранный вигвам стоял молодой индейский удалец, совершенно голый, если не считать своеобразной короткой кожаной юбки.— Верни мне мою одежду, Мак! — вопил он в отчаянии. — Ты не имеешь права так поступать со мной! Я устал, меня тошнит от всего этого!.. Нас всех тошнит!.. Мы давно уже не живем в грязи и подобных дурацких хибарах и не обжигаем рук, готовя пищу на костре. И пользуемся туалетами, а не бегаем по нужде в эти чертовы чащобы. А раз так, верни эту злосчастную клячу Джеронимо! Джеронимо (ок. 1834 — 1909) — вождь индейского племени апачей.

.. Я ненавижу лошадей и не езжу верхом, и никто из нас, слава Богу, не ездит! Мы ездим на «шевви» и «фордах» и на паре старых «кадиллаков», но никак не на лошадях!.. Мак, ты меня слушаешь? Да ответь же!.. И послушай еще: мы ценим твои деньги и твои добрые намерения, и даже эту идиотскую одежду из костюмерной Голливуда, но дело зашло слишком далеко, разве не ясно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34