— Вы очень добры ко мне. Я все расскажу вам.
— Что произошло?
— Сэм был в своей комнате…
Спальня Мины, в которой они оба сейчас находились, несмотря на множество мелочей, имела довольно суровый вид, это впечатление подчеркивалось весьма скромной меблировкой. Небольшая ванная комната соединяла ее комнату со спальней мужа. Все двери были открыты. Мина выпрямилась, потерла ладонью лоб и дрожащими пальцами показала в направлении спальни Сэма.
— Он был там. Как раз закончил переодеваться. Я сидела у туалетного столика в спальне. Я еще не была готова, потому что должна была помочь ему. Все двери были открыты. Сэм крикнул: «Спускаюсь вниз». Это были его последние слова. Я ответила: «Хорошо, мой дорогой». — Это воспоминание вызвало новый пароксизм слез, хотя глаза ее были совершенно неподвижны.
— Да?
— Я услышала скрип закрываемой двери, той, которая ведет из его комнаты в холл.
Она снова заколебалась.
— И что же дальше?
— Я не была уверена, приготовила ли ему два чистых носовых платка, о которых он просил. Вы понимаете, один в кармашек, а другой для пользования…
— Да?
— Я хотела его спросить… Встала со стула, надела халат, — каждое действие она иллюстрировала жестами, — и пошла… туда… и отворила дверь в холл. Я думала, что он уже внизу. Но нет. Он стоял на лестничной площадке, спиной ко мне. И как будто танцевал и раскачивался…
— Танцевал и раскачивался?
— Так это выглядело. Потом упал. На перила. Я думала, что он перелетит через них. Начала кричать. Я знала, что он умирает.
— Откуда вы могли это знать?
— Я чувствую некоторые вещи.
— И что же дальше?
— Это все. Вы выбежали из своей комнаты. Я слышала, что вы сказали Ларри…
— Благодарю вас. Остальным займусь я сам. Прошу вас ненадолго прилечь. Да, да, вот еще что, вы видели еще кого-нибудь в холле?
— Нет.
— Сколько времени могло пройти с последних слов вашего мужа до того момента, когда вы увидели его в холле?
— Около минуты. А зачем вам это нужно знать?
— Просто я думаю, как долго это могло длиться?
У Сандерса складывалось впечатление, что мысли Мины начинают течь по какому-то скрытому руслу. Он не мог понять изменений, которые наблюдал в ее лице: презрение к себе? Вынашивание решения? Нарастание чувств привело к следующему взрыву.
— Не могу лежать! — рыдала она. — Не хочу лежать! Хочу быть рядом с ним! И думать. Боже, помоги мне!
— Минуточку, дорогая. Вот так. Теперь вам будет гораздо удобнее.
— Не будет…
— Все уже хорошо, — мягко сказал Сандерс. Он стянул с кровати покрывало и укрыл им Мину. — Я сейчас вернусь.
Он задумался, где могут находиться снотворное или успокаивающие таблетки. При буйном воображении Мины, которое временами превращало ее в клубок нервов, такие вещи обязательно должны были находиться в доме. Ему хотелось, чтобы она приняла такую таблетку, прежде чем начнет думать о Германе Пеннике.
Сандерс вошел в ванную и зажег свет. Это было маленькое, влажное помещение: ванна, вешалка для полотенца, умывальник и аптечка. В аптечке, полной бутылочек и лекарств, он нашел картонную коробочку с морфием. Сверху был наклеен рецепт с подписью доктора Д. Л. Эйджа.
Он вынул две таблетки. Запер аптечку и внезапно увидел в зеркале свое собственное отражение.
— Нет! — громко сказал доктор. Он положил таблетки обратно в коробочку, поставил ее на место и вернулся в спальню. Мина лежала спокойно, глаза ее, окруженные темными кругами, были полуоткрыты.
— Я буду здесь рядом, — заверил он ее. — Вы можете назвать мне имя врача вашего мужа.
— Нет… да. Местного? — Она старалась говорить спокойно, — Доктор Эйдж. Вы можете ему позвонить. Гроувтоп, 62.
— Гроувтоп, 62. Погасить свет у кровати?
— Нет.
Он отдернул руку, но причиной этого был совсем не взволнованный голос Мины. Он заметил нечто такое, что обострило его подсознательный страх перед использованием какого-либо лекарственного средства, находящегося в доме Констеблей. Около кровати стоял ночной столик. Рядом с ним — письменный стол с лампой, под которой лежал блокнот, несколько ручек и карандашей и вырванные листы бумаги. Концы всех карандашей были изгрызены и несли на себе следы острых зубов. Под столиком и непосредственно за ним, на расстоянии неполного метра от кровати, находилось несколько небольших полок с книгами. Между Оксфордским словарем, словарем синонимов и толстой записной книжкой с газетными вырезками, Сандерс увидел более высокий, чем остальные книги, тонкий, переплетенный в искусственную кожу альбом; на его корешке была наклейка с небрежно написанным названием: «Новые способы совершения убийств».
Он тихо вышел в холл. Вики и Ларри — уже полностью пришедшие в себя — ждали его, повернувшись спиной к телу, неподвижно лежащему у балюстрады.
— Ну что? — спросил Чейз.
— Ты знаешь, где все находится в этом доме. Иди к телефону, позвони доктору Эйджу, номер Гроувтоп, 62, и попроси, чтобы он приехал сюда как можно скорее. Полиции еще ничего не сообщили.
— Полиции? Что, собственно, ты имеешь в виду, старина?
— Никогда ничего заранее не известно. Не нужно быть ясновидящим, чтобы понять, что я имею в виду… и, если уж мы об этом заговорили, где Пенник?
Во всем доме, кроме тиканья часов и прерывистых, спазматичных рыданий Мины, не было слышно ни одного звука.
— Я пойду к ней, — сказала Вики, но Сандерс задержал ее.
— Минуточку. Мы должны устроить военный совет, потому что Дело идет к тому, что каждому из нас придется отвечать на ряд вопросов. Казалось бы, крик Мины мог поднять мертвеца из гроба. Где Пенник?
— Почему ты на меня смотришь? — разозлился Ларри. — Откуда, черт побери, я могу знать, куда он девался?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76