Боже тебя сохрани! Скучно дома, ну, выдь на крылечко, посиди. А с крыльца ни шагу, слышишь ты! А? Что? Ну, хорошо. Так ты… того… сядь тут! Я ведь скоро, я бегом.
Мигачева . Здравствуйте, Михей Михеич!
Крутицкий . Здравствуйте! (Кланяется и хочет идти.)
Мигачева . Что это вы, Михей Михеич, в шинели?
Крутицкий . Что тебе шинель! Что тебе шинель! Не твоя шинель.
Мигачева . Да жарко.
Крутицкий . Кому жарко, а мне не жарко, я старичок. (Подходит к Фетинье и говорит ей тихо.) Оставь дома, так ее и украдут, пожалуй.
Фетинья . Ну, уж кому она нужна?
Крутицкий . Нет, ты не говори. Шинель хорошая. (Гладит по ворсу.) Это я сшил когда еще на службе был. Тогда у меня деньги были шальные.
Фетинья . Куда ж ты их дел?
Крутицкий . Прожили. Без доходу живем; все проживаем, все проживаем, а доходиков никаких, вот и прожили.
Мигачева . Мудрено что-то. По вашей жизни, вам и процентов-то не прожить с вашего капитала.
Крутицкий . Какого капитала! А ты почем знаешь, сколько у меня денег было? Кто тебе сказывал? Кто? Я тебе не сказывал, так ты и не болтай! (Фетинье.) Как прожил? Много-то было, так не берегли: я шампанское пил. Ты думаешь, на чужие деньги! На чужие-то я его море выпил, а случалось, бывало, и на свои бутылочку купишь. По десяти рублей ассигнациями за бутылку платил. В Сибирь меня надо за это сослать. Вино-то выпил, где оно? Тю-тю. А и денег-то нет. Вот как деньги-то проживают! Взаймы давал, пропадали; жена у меня не берегла ничего. (Фетинье почти на ухо.) Жена у меня мотовка. У! мотовка!
Фетинья . Не знаю я ваших делов.
Крутицкий . Мотовка, мотовка! Я ее любил, я ей дарил, много дарил. У меня каждый день был доход; ну, бывало, иногда и подаришь ей то десять, то пять рублей. Береги, Анна! Вот и уберегла. Было мое время, каждый день все прибывало, все прибывало.
Мигачева . Ну, как же, я ведь помню; знала я, все знала.
Крутицкий . Ничего ты не знала. Что ты могла знать! Никто не знал; жена – и та не знала. Я возил деньги домой, каждый день возил; а сколько я взял, с кого я взял, никто не знал. Я злодей был для просителей, у меня жалости нет, я варвар был.
Фетинья . Вот тебя бог-то и наказал.
Крутицкий . А других, а других? За что ж меня одного? Все брали, торговля была, не суд, а торговля. Кто меньше, кто больше, а все-таки брали. Бывало, товарищи мне говорят: «ты много берешь». А вы, говорю, мало берете, ну, значит, вы дешевле меня свою совесть продаете. Хе-хе-хе!
Мигачева . Эх, Михей Михеич, племянницу-то вы голодом заморили.
Крутицкий . Какую племянницу? Чем мы ее заморили? Я к тебе на кухню не хожу, горшков не нюхаю.
Мигачева . Конечно, что не мое дело; а со стороны жалко.
Крутицкий . Племянницу! Много всякой родни-то на свете! Мы все родня; все от одного человека. Всякий о себе. Пусть работает, я ей не мешаю.
Мигачева . Ну, много ли она выработает, такая барышня воспитанная?
Крутицкий . Вот язык-то у тебя без костей, вот уж без костей; так и болтает, так и болтает.
Мигачева . Хоть бы вы побаловали ее чем-нибудь, так, малость.
Крутицкий . Что ж, малость! Ты вот все болтаешь, сама не знаешь что; потому что разума у тебя нет. Малость, малость! Ее только избалуешь, а себя обидишь. Малость дай! Все дай, все дай; а мне кто даст? Всякий для себя. За что я дам? Как это люди не понимают, что свое, что чужое? Сколько я ни нажил, все – мое. Пойми ты! Рубль я нажил, так всякая в нем копейка моя. Хочу, проживаю ее, хочу – любуюсь на нее. Кому нужно свои отдавать? Зачем свои отдавать? (Отходя.) Все я дай, а мне кто даст? Попрошайки!
Мигачева . Ну, заворчала, грыжа старая!
Крутицкий (возвращаясь) . А ты не болтай! Я не малость, я вот ей за приданым иду.
Фетинья . Что ж, ты его в узелке принесешь, все приданое-то?
Крутицкий . Нет, не в узелке, а вот здесь. (Показывает на боковой карман.)
Мигачева . Батюшки!
Крутицкий . Да, вот я что для нее… А ты нюхаешь по горшкам, что едят, болтунья пустая. (Уходит, ворча.)
Фетинья . Пойти в лавочку, никак муж чай пьет.

Елеся показывается из калитки, в халате, с клеткой.

Да вот сын-то, а ты ищешь! (Уходит в лавку.)

Явление пятое

Мигачева , Елеся .

Елеся (поет) .

Чижик-пыжик у ворот,
Воробушек маленький.

Мигачева . Скажите на милость, а он дома был.
Елеся (громче) .

Ах, братцы, мало нас,
Голубчики, немножко.

Мигачева . У матери такое расстройство насчет забора, а он песни поет. Погоди ж ты!

Елеся , бросив клетку, убегает в калитку, Мигачева за ним. Входит Настя ; за ней, в нескольких шагах, Баклушин .

Явление шестое

Настя , Баклушин , потом Епишкин .

Баклушин . Милая девица, куда же вы так торопитесь?
Настя (быстро оборачиваясь) . Стойте, стойте! Воротитесь, не ходите дальше, умоляю вас!
Баклушин . Боже милостивый! Настасья Сергевна, вы ли это?
Настя (потупляя глаза) . Я, я; только вы не ходите за мной.
Баклушин . Что ж вы раньше не остановились, если узнали меня? Я версты две бегу за вами.
Настя . Я вас не видала, не узнала. Ах, уйдите, уйдите!
Баклушин . Скажите мне, существо прелестное, как вы попали в эту глушь? Ведь это край Москвы, это – захолустье.
Настя (обидчиво) . Не всем же на Тверской жить; там для всех и места недостанет.
Баклушин . Так вы здесь и живете?
Настя (осматривая себя и конфузясь) . Отчего же вы думаете, что я непременно должна здесь жить?
Баклушин . Вы сами сказали.
Настя . Ах, нет, нет, что вы! Я сюда пришла к знакомым, у меня есть дело. Вы не верите? Ну, право, право!
Баклушин . Ну, не здесь, так не здесь; к чему же так ажитироваться! А где же, позвольте узнать?
Настя (потупясь) . Зачем вам?
Баклушин . Вот мило! Уж не прятаться ли вы от меня хотите? С какой стати, зачем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22